Девушка в башне

Вася стояла там с пустыми руками, ее толкала толпа, пот стекал по ее ребрам. Жар ярости остыл, остался пеплом на губах. Но она не смотрела на Ольгу. Или на священника. Она смотрела на фигуру в черном плаще, что нежно забрала белого окровавленного человечка и унесла.

Ольга издала жуткий звук, рука Константина упала, закончив ритуал: доброе дело для ребенка. Вася стояла на месте.

«Ты жива, Оля, — думала она. — Я спасла тебя», — но у мысли не было силы.

* * *

Уставшие глаза Ольги смотрели будто сквозь нее.

— Ты убила мою ночь.

— Оля, — начала Вася. — Я…

Рука в черной мантии схватила ее.

— Ведьма, — прошипел Константин.

Слово ощущалось камнем, по тишине шла рябь после него. Вася и священник стояли в центре безликого кольца, полного красных глаз.

В последний раз Вася видела Константина Никоновича, когда священник сжимался, и она просила его уйти — вернуться в Москву, Царьград или ад — но оставить ее семью в покое.

Константин вернулся в Москву, выглядел так, словно его пытали в аду. Выпирающие кости бросали тени на его красивое лицо, его золотые волосы спутались и свисали до плеч.

Женщины смотрели без слов. Ребенок умер в их руках, и эти руки дрожали от беспомощности.

— Это Василиса Петровна, — выдавил Константин. — Она убила своего отца. Теперь — ребенка своей сестры.

Ольга за ним закрыла глаза. Одна рука придерживала голову мертвого младенца.

— Она говорит с дьяволами, — Константин не сводил с нее взгляда. — Ольга Петровна была слишком добра, чтобы прогнать врущую сестру. И вот, что вышло.

Ольга молчала.

Вася не отвечала. Как тут защититься? Младенец был неподвижным, сжался, как лист. В уголке сгусток пара, что мог быть маленьким толстым созданием, тоже плакал.

Священник взглянул на тусклую фигуру банника — она могла поклясться — и побледнел сильнее.

— Ведьма, — прошептал он. — Ты ответишь за свои деяния.

Вася взяла себя в руки.

— Отвечу, — сказала она Константину. — Но не здесь. Неправильно делать это здесь. Оля…

— Уйди, Вася, — сказала Ольга. Она не смотрела на нее.

Вася, спотыкаясь от усталости, ослепленная слезами, не возразила, когда Константин вывел ее из купальни. Он захлопнул дверь за ними, убрав запах крови и звуки горя.

Платье Васи промокло и просвечивало, свисало с плеч. Она ощутила холод улицы и впилась пятками.

— Дайте хоть одеться, — сказала она священнику. — Или хотите, чтобы я замерзла до смерти?

Константин резко отпустил ее. Вася знала, что он видел все черты ее тела, ее соски торчали через платье.

— Что ты со мной сделала? — прошипел он.

— Сделала? — Вася была ошеломлена от печали, голова кружилась от смены жары на холод. Пот застыл на ее лице, босые ноги царапал деревянный пол. — Ничего.

— Врешь! — рявкнул он. — Врешь. Я был хорошим. Не видел чертей. А теперь…

— Видите их? — Вася была потрясена и горевала, смогла выдавить лишь горечь. Ее руки были в крови сестры, в ужасной реальности мертвых родов. — Может, вы это с собой и сделали своими разговорами о чертях. Не думали об этом? Идите и прячьтесь в монастыре. Никому вы не нужны.

Он был бледен, как она.

— Я хороший человек, — сказал он. — Зачем ты меня прокляла? Зачем не даешь покоя?

— Нет, — сказала Вася. — Зачем мне? Я прибыла в Москву к сестре. Вот, что вышло.

Холодно и бесстыдно она сняла мокрое платье. Если ей выходить в ночь, то она умирать не согласна.

— Что ты делаешь? — выдохнул он.

Вася схватила сарафан, блузку и плащ, что были брошены в предбаннике.

— Надеваю сухую одежду, — сказала она. — А вы что подумали? Что я буду танцевать для вас, как крестьянка весной, пока там лежит мертвый ребенок?

Он смотрел, как она одевается, сжимая и разжимая кулаки.

Ей было все равно. Она завязала плащ и выпрямилась.

— Куда вы меня поведете? — спросила она с горькой насмешкой. — Сами не знаете, наверное.

— Ты ответишь за свои деяния, — выдавил Константин, в голосе смешались гнев и дикое желание.

— Где? — уточнила она.

— Смеешься? — он призвал старое самообладание, сжал ее руку. — В монастыре. Тебя накажут. Я обещал, что буду охотиться на ведьм, — он шагнул ближе. — И я не буду больше видеть чертей, все будет по — прежнему.

Вася не отпрянула, а шагнула к нему, и он этого не ожидал. Священник застыл.

Еще ближе. Вася многого боялась, но не Константина Никоновича.

— Батюшка, — сказала она. — Я бы помогла вам.

Он сжал губы. Она коснулась его потного лица. Он не шевелился. Ее волосы упали влажно на его ладонь, где она сжимала ее руку.

Вася стояла ровно, хоть его хватка и причиняла боль.

— Как я могу вам помочь? — прошептала она.

— Касьян Лютович обещал мне отмщение, — прошептал Константин, пялясь, — если я… но не важно. Он мне не нужен. Ты здесь, этого хватит. Иди ко мне. Сделай меня целым.

Вася посмотрела ему в глаза.

— Это я не могу сделать.

Ее колено точно попало по цели.

Константин не кричал, не упал, хрипя, на пол. Его одежды были слишком плотными. Но он согнулся, и этого Васе хватило.

Она выбежала в ночь, пересекла тропу и побежала по двору.

23 Камень Севера