Девушка в башне

Касьян чуть улыбнулся, но не ответил. Его глаза потемнели и метались от мыслей. Он резко пошел вперед, схватил ее за плечо, прижал к стене и поцеловал еще раз. Его открытый рот поглощал ее, одна рука до боли сжала грудь.

Она терпела, застыв. Он не пытался снова надеть кулон.

Он так же внезапно отошел, оттолкнул ее подальше в комнату.

Она не упала, но пошатнулась, тяжело дыша, желудок мутило.

Он вытер рот рукой.

— Хватит, — сказал он. — Ты пойдешь. Скажи сестре, что приняла предложение, что будешь заперта до свадьбы, — он замолчал, его голос ожесточился, — которая пройдет завтра. И ты снимешь с себя этот кулон — эту мерзость — и уничтожишь. За непослушание я накажу твою семью, Вася. Брата, сестру, детей. Иди.

Она шагнула к двери, споткнулась, ей было плохо от его вкуса во рту. Его тихий довольный смех доносился до нее в коридоре, она побежала в свою комнату.

Вася врезалась в Варвару, как только вышла, а потом склонилась в коридоре, и ее стошнило. Варвара оскалилась.

— Красивый князь хочет тебя спасти, — сказала она с сарказмом. — Где благодарность, Василиса Петровна? Или он лишил тебя чести у печи?

— Нет, — выдавила Вася, с усилием выпрямившись. — Он… хочет, чтобы я боялась его. У него получилось, — она потерла рукой рот, ее чуть не стошнило снова. В коридоре было полно живой тьмы, которую немного отгоняла лампа в руке Варвары, хотя тьма могла быть в ее голове. Вася хотела сжать колени, хотела плакать.

Варвара оскалилась сильнее, но сказала лишь:

— Идем, глупышка, твоя сестра ждет тебя.

* * *

Ольга была одна в мастерской. Она крутила прялку в руках, но не работала. У нее болела спина, она ощущала себя старой и уставшей. Она подняла голову, когда ввели Васю.

— Ну? — сказала она без предисловий.

— Он попросил выйти за него, — сказала Вася. Она не вошла, как подобало, а замерла у двери в тенях, гордо склонив голову. — Я согласилась. Он сказал, что после свадьбы разберется с великим князем. И Сашу отпустят, а тебя не обвинят.

Ольга смотрела на сестру. В Москве было полно девушек краше, лучшего происхождения. Касьян хотел ее не за это. Но хотел, чтобы Вася вышла за него. Почему?

«Он желает ее, — подумала Ольга. — Иначе почему так себя ведет? И я оставила ее одну с ним… И? Она бродила с ним по улицам, одетая как мальчик».

— Заходи, Вася, — сказала Ольга, злясь на укол вины. — Не стой у двери. Расскажи, что он тебе сказал? — она отложила прялку. — Варвара, разведи огонь.

Служанка тихо прошла туда, а Вася шагнула вперед. Яростные краски ее лица, что были утром, пропали, ее глаза были большими и темными. Ноги Ольги болели, она хотела ощущать себя не такой старой, злой и жалеющей сестру.

— Это лучше, чем ты заслужила, — сказала она. — Почетный брак. Ты была на волосок от монастыря или хуже, Вася.

Вася кивнула, прикрываясь вуалью черных ресниц.

— Знаю, Оля.

И тут рев, словно в соглашение, зазвучал за вратами Серпухова. Люди бросили чучело Масленицы в костер, ее волосы развевались потоками огня, глаза сияли, как живые, пока она горела.

Ольга подавила раздражение, прогнала с лица злость и жалость. Острая боль пронзила ее спину.

— Подойди, — она сказала добрым голосом. — Поешь со мной. Мы попросим блины и медовухи, отпразднуем твой брак.

Принесли еду, сестры ели вместе. Они не могли много проглотить. Тишина затянулась.

— Когда я только прибыла сюда, — резко сказала Ольга Васе, — я была чуть младше тебя и очень боялась.

Вася смотрела на безвкусный блин в руке, но быстро подняла голову.

— Я никого не знала, — продолжала Ольга. — Я ничего не понимала. Моя свекровь хотела правильную княгиню сыну, она ненавидела меня.

Вася издала звук сочувствия, и Ольга заглушила ее взмахом руки.

— Владимир не мог защитить меня, ведь дела терема — не мужское дело. Но самая старая женщина в тереме — старее я еще не встречала — была добра ко мне. Она обнимала меня, пока я плакала, носила мне кашу, когда я скучала по вкусу дома. Я как — то спросила, почему она так заботится. И она ответила: «Я знала вашу бабушку».

Вася молчала. Их бабушка, по истории, приехала однажды в Москву одна. Никто не знал, откуда она. Слух о загадочной деве дошел до великого князя, и он призвал ее для интереса и влюбился. Он женился на ней, и девица родила их мать, Марину, и умерла в башне.

— «Тебе повезло, — сказала мне старушка, — что ты не как она», — продолжила Ольга. — Она… была созданием дыма и звезд. Терем был не для нее, она была как снежная буря, и все же… она приехала в Москву по своей воле, словно за ней гнались, на серой лошади. Она вышла за Ивана без возражений, хотя плакала перед брачной ночью. Она пыталась быть хорошей женой, была бы, если бы не ее дикость. Она ходила по двору и смотрела на небо, она говорила с тоской о серой лошади, которая пропала в день их свадьбы. «Почему ты осталась?» — спросила у нее старушка, но она не ответила. — «Ее сердце умерло раньше, чем она сама, и я была рада, когда ее дочь Марина покинула город для свадьбы…»

Ольга замолчала.