Девушка в башне

— Спасибо, — сказала Вася слушающему голосу.

Она ела, что могла, несмотря на усталость, отдавала корочки хлеба голодному Соловью. Когда она отодвинула миску, оказалось, что угли убрали из печи, и что для нее устроили паровую баню.

Вася сняла холодную и мокрую одежду и забралась туда, задевая коленями кирпичи. Она повернулась внутри, задевая животом пепел, и легла, глядя в пустоту.

Зимой было почти невозможно не шевелиться. Даже сидя у огня, глядя на угли, мешая суп, все боролись с холодом. Но в обжигающем жаре, в мягком дыхании пара Вася стала дышать медленнее, притихла в темноте, и узел горя в ней ослабел. Он легла на спину, раскрыв глаза, и слезы текли по ее вискам, смешиваясь с потом.

Вася уже не могла терпеть, выбежала наружу и бросилась, вопя, в снег. Когда она вернулась, она дрожала, но была живой, была спокойнее, чем за последние месяцы.

Невидимые слуги Морозко оставили для нее длинное, свободное и легкое платье. Она надела его, устроилась на большой кровати с одеялами, похожими на снег, и сразу уснула.

* * *

Как она и боялась, Вася увидела сны, и они не были добрыми.

Ей не снился Медведь или ее мертвый отец, не снилась и мачеха с разорванным горлом. Она блуждала в узком темном месте, где пахло пылью и остывшим ладаном, лунный свет проникал туда. Она бродила долго, спотыкалась в своем платье, все время слышала, как плачет женщина, но не видела ее.

— Почему вы плачете? — крикнула Вася. — Где вы?

Ответа не было, только всхлипы. Васе показалось, что впереди она видит белую фигуру. Она поспешила к ней.

— Погоди…

Белая фигура обернулась.

Вася сжалась от ее белой плоти, дыр на месте глаз и большого, широкого и черного рта. Рот раскрылся, существо прохрипело:

— Не ты! Никогда… Уйди! Прочь! Оставь меня… Оставь…

Вася побежала, зажав руками уши, и она резко проснулась, охнув, обнаружив себя в доме в еловой роще, и утренний свет проникал сюда. Воздух пах соснами, холодил ее лиц, но не проникал под одеяла цвета снега на кровати. Ее сила вернулась ночью.

«Сон, — думала она, быстро дыша. — Просто сон».

Копыто задело дерево, большой усатый нос прижался к ней.

— Уйди, — сказала Вася Соловью. — Отойди. Смешно зверю такого размера вести себя как собака.

Соловей не расстроился, тряхнул головой. Он фыркнул теплым воздухом на ее лицо.

«Уже день, — сообщил он. — Вставай!» — он тряхнул гривой, схватился зубами за одеяла и потянул. Вася попыталась удержать их, но поздно, она вскрикнула и вскочила, хохоча.

— Балда, — сказала она. Но встала на ноги. Ее коса расплелась, волосы висели вокруг ее тела. Ее голова была ясной, а тело — легким. Боль, горе, гнев и плохие сны были приглушены. Она могла отогнать кошмары и улыбнуться красоте чистого утра, свету солнца, что лился на пол.

Соловей успокоился и прошел к печи. Вася проследила за ним. Ее смех утих. Морозко и белая кобылица вернулись до рассвета.

Кобылица стояла тихо, жевала сено. Морозко смотрел на огонь и не повернул голову, когда Вася встала. Она подумала о долгих скучных годах его жизни, о том, сколько ночей он сидел один у огня. Может, он бродил по лесу, а этот дом с крышей и стенами, с этим огнем сделал лишь для того, чтобы порадовать ее.

Она прошла к печи. Морозко оглянулся, немного отстраненности пропало с его лица.

Вася вдруг покраснела. Ее волосы спутались, как у ведьмы, ноги были босыми. Он, видимо, заметил это, резко отвел взгляд.

— Кошмары? — спросил он.

Вася нахмурилась, смущение пропало от возмущения.

— Нет, — заявила она. — Я идеально спала.

Он вскинул брови.

— У тебя есть гребень? — спросила она, чтобы отвлечь его.

Он растерялся. Вряд ли он привык к гостям, еще и к таким, у которых могли спутаться волосы, которые могли проголодаться или увидеть плохой сон. Но потом он улыбнулся и протянул руку к полу.

Пол был деревом. Конечно, там были темные гладкие доски. Но, когда он выпрямился, Морозко держал горсть снега. Он выдохнул на снег, и он стал льдом.

Вася склонилась, пораженная. Его длинные тонкие пальцы работали со льдом, будто он был глиной. Его лицо озарила радость создания. Через пару минут он держал гребень, который словно вырезали из бриллиантов. Он напоминал по форме лошадь, длинная грива струилась с шеи.

Морозко отдал гребень Васе. Кристаллики льда были как шерсть коня, они царапали ее мозолистые пальцы.

Она покрутила красивую вещицу в пальцах.

— Он не сломается? — гребень был холодным, как камень, и идеально подходил ее ладони.

Морозко сел ровнее.

— Нет.

Вася осторожно взялась за колтуны. Гребень двигался по ее спутанным волосам, как вода, распрямляя их. Он мог следить за ней, но, когда Вася поглядывала на него, его взгляд был устремлен на огонь. Когда ее гладкие волосы были заплетены и перевязаны кожаным шнурком, Вася сказала:

— Спасибо, — и гребень в ее руке растаял.

Она все еще смотрела на ладонь, а он сказал:

— Пустяки. Поешь, Вася.

Она не видела, как пришли его слуги, но теперь на столе была каша с золотым оттенком меда и желтым цветом масла в деревянной миске. Она села, зачерпнула себе горячей каши и принялась за нее, наверстывая за прошлую ночь.