Девушка в башне

А потом послышались робкие шаги, и дверь распахнулась. При виде Саши священник побледнел и отпрянул.

— Бог с вами, — сказал Саша, не понимая его реакцию. — Я — брат Александр, который забрал вас из глуши.

Константин взял себя в руки.

— Храни вас Бог, брат Александр, — сказал он. Его точеное лицо стало бесстрастным после той вспышки страха и потрясения.

— Моим отцом раньше был Петр Владимирович, — сказал Саша холодно, ощущая сомнения. Может, священник говорил правду. С чего бы он врал?

Константин кивнул, не выглядя удивленно.

— Я слышал от сестры Ольги, что вы прибыли из Лесной земли, — сказал Саша. — Что вы видели, как умер мой отец.

— Не видел, — ответил священник, выпрямившись. — Я видел, как он погнался за своей безумной дочерью, и я видел его разорванное тело, когда его принесли домой.

Мускул дергался на челюсти Саши, скрытый бородой.

— Я бы хотел услышать всю историю, сколько вы помните, батюшка, — сказал он.

Константин замешкался.

— Как пожелаете.

— В монастыре, — спешно сказал Саша. Кислый запах страха доносился из комнаты священника, и он задумался, о чем молился отец Константин.

* * *

Рассказ был правдоподобным, но не совсем таким, как рассказала Вася.

«Кто — то из них врет, — подумал Саша. — Или оба».

Вася не сказала ничего о мачехе, кроме того, что она была мертва. Саша не уточнял, люди легко умирали. Вася не сказала, что Анна Ивановна умерла с их отцом…

— Так Василиса Петровна мертва, — закончил Константин с жестокой ноткой. — Да упокоится ее душа, ее отца и ее мачехи, — монах и священник прошли к монастырю с видом на сад, серый от снега.

«Он ненавидел мою сестру, — поразился Саша. — И все еще ненавидит. Они не должны пересекаться. Вряд ли одежда мальчика его обманет».

— Скажите, — резко спросил Саша. — У моего отца был большой конь в конюшне, темный, с длинной гривой и со звездой на лбу?

Константин точно ожидал не этот вопрос. Он прищурился. Но…

— Нет, — сказал он через миг. — Нет, у Петра Владимировича было много лошадей, но такого не было.

«И все же, — подумал Саша, — ты что — то помнишь, светлый змей. Ты говоришь мне ложь, смешанную с правдой. Как Вася? Оба хороши. Я хочу знать лишь, как умер отец!».

Глядя на посеревшее лицо священника, Саша понял, что больше от него не узнает.

— Благодарю, батюшка, — вдруг сказал он. — Помолитесь за меня, я должен идти.

Константин поклонился, начертил крест. Саша пошел по коридору, ощущая себя так, словно коснулся чего — то вязкого, не понимая, почему боится жалкого священника, который с печальной честностью отвечал на вопросы низким звучным голосом.

* * *

Варвара оттерла Васю, госпожа была уверена в своей служанке, что была невозмутимой. Даже сапфировый кулон Васи вызвал лишь фырканье. Было что — то знакомое в лице женщины. Может, ее поведение напомнило Васе Дуню. Варвара вымыла грязные волосы Васи, высушила их рядом с печью в купальне.

— Стоит это обрезать… мальчик, — сухо сказала она, заплетая их.

Вася нахмурилась. Голос ее мачехи всегда оставался в уголке ее души, верещал:

— Тощая страшная девчонка, — но даже Анна Ивановна никогда не критиковала красновато — черные волосы Васи. А голос Варвары звучал презрительно.

«Полночь, когда огонь угасает», — говорила о них Дуня, когда постарела и стала мягче. Вася помнила, как расчесывала их у огня, и демон холода смотрел, хоть делал вид, что это не так.

— Никто не увидит мои волосы, — сказала Вася Варваре. — Я все время в шапках. Зима.

— Глупости, — сказала служанка.

Вася упрямо пожала плечами, и Варвара молчала.

Ольга пришла, когда Вася помылась, сжимая губы, бледная, чтобы помочь сестре одеться. Дмитрий прислал кафтан: зеленый с золотом, достойный князя. Ольга несла его на руке.

— Не пей вина, — сказала княгиня Серпухова, бесцеремонно пройдя в горячую купальню. — Только делай вид. Не говори. Будь с Сашей. Возвращайся, как только сможешь, — она опустила кафтан, и Варвара принесла чистую рубашку, штаны и наспех вычищенные сапоги Васи.

Вася кивнула, не дыша, желая прийти к Ольге иначе, чтобы они смеялись вместе, и сестра не казалась злой.

— Оля… — робко начала она.

— Не сейчас, Вася, — сказала Ольга. Они с Варварой уже одевали Васю ловкими руками.

Вася притихла. Она помнила сестру, кормящую кур с растрепанной косой. Но эта женщина была величавой, красивой и отдаленной, в хорошей одежде, с кокошником и весом не рожденного ребенка.

— Нет времени, — продолжила Ольга мягче, увидев лицо Васи. — Прости, сестра, но больше я ничего не могу. Масленица начнется на заходе солнца, и я должна управлять хозяйством. Ты — ответственность Саши на неделю. Тебя ждет комната в мужской части этого дворца. Не спи больше нигде. Запирай дверь. Прячь волосы. Будь осторожна. Не смотри в глаза женщин, я не хочу, чтобы умные тебя узнали, увидев потом в моем тереме как мою сестру. Я поговорю с тобой после праздника. Мы отправим Василия Петровича домой, как можно скорее. Иди.

Последний ремешок был закреплен. Вася выглядела как московский князек. Шапка с мехом была натянута низко, кожаный капюшон скрывал ее волосы.