Девушка в башне

— Да, — сказал он. — Больше деревни гореть не будут.

— Слава богу, — сказала Ольга. Она перекрестилась, и они обнялись.

Саша сказал с непривычным мрачным видом:

— Оля, — и отошел в сторону.

За ним на пороге стоял худой зеленоглазый мальчик, укутанный в одежду, кожу и шкуру волка, за плечом было две седельные сумки. Мальчик побелел. Сумки упали на пол.

— Кто это? — выпалила Ольга. Потрясенный выдох зашипел между ее зубов.

Мальчик раскрыл рот, большие глаза сияли.

— Оля, — прошептала она. — Это Вася.

«Вася? Нет, Вася мертва. Это не Вася. Это мальчик», — Вася была ребенком. Но все же… Ольга посмотрела снова. Эти зеленые глаза…

— Вася? — охнула Ольга. Ее колени ослабели.

Ее брат помог дойти до стула, Ольга склонилась, прижав ладони к коленям. Мальчик замер на пороге.

— Иди сюда, — Ольга пришла в себя. — Вася. Поверить не могу.

Мальчик закрыл дверь, стоя спиной к ним развязал капюшон.

Тяжелая черная коса выскользнула, и она повернулась к печи. Без шапки Ольга видела, что ее сестренка подросла, и странный ребенок стал странной женщиной. Не мертвой, а живой, здесь… Ольге было сложно дышать.

— Оля, — сказала Вася. — Оля, прости. Ты такая бледная. Оля, ты в порядке? О! — зеленые глаза горели, она сжимала ладони. — У тебя будет ребенок. Когда…?

— Вася! — Ольга отыскала голос. — Вася, ты жива. Как ты тут оказалась? И так одета… Брат, сядь. И ты, Вася. Идите к свету. Я хочу рассмотреть вас.

Саша притих и послушался.

— Садись, — сказала Ольга Васе. — Нет, туда.

Девочка была напугана, но рада, опустилась на указанный стул с легкой грацией.

Ольга взяла девушку за подбородок, повернула ее лицо к свету. Это точно Вася? Ее сестра была страшным ребенком, а эта женщина не была страшной, хотя некоторые черты ее выделялись: широкий рот, большие глаза, длинные пальцы. Она напоминала ведьму, какую описывал Константин.

Ее зеленые глаза были полны печали, смелости и жуткой хрупкости. Ольга не забыла глаза сестренки.

Вася робко сказала:

— Оля?

Ольга улыбалась.

— Рада тебя видеть, Вася.

Вася упала на колени, зарыдала в колени Ольги, как ребенок.

— Я с — скучала, — пролепетала она. — Я так скучала.

— Тише, — сказала Ольга. — Тише. И я скучала, сестренка, — она гладила волосы сестры и поняла, что тоже плачет.

Вася подняла голову. Ее губы дрожали, она вытерла глаза, вдохнула и взяла сестру за руки.

— Оля, — сказала она. — Оля. Отец мертв.

Оля ощутила, как в ней появился и рос холод: гнев на эту буйную девчонку и ее любовь. Она молчала.

— Оля, — сказала Вася. — Ты слышала? Отец мертв.

— Знаю, — сказала Ольга, перекрестилась и не смогла скрыть холод в голосе. Саша хмуро посмотрел на нее. — Бог его упокоит. Отец Константин рассказал мне. Он сказал, что ты сбежала. Он думал, что ты мертва. Я думала, что ты мертва. Я плакала за тебя. Как ты тут оказалась? И так одета? — она с отчаянием смотрела на сестру, отмечая растрепанную косу, сапоги, штаны и куртку, дикую грацию.

— Расскажи ей, Вася, — сказал брат.

Вася не слушала вопрос и приказ. Она вскочила на ноги.

— Он здесь? Где? Что он делает? Что отец Константин тебе рассказал?

Ольга подбирала слова.

— Что наш отец умер, спасая тебя. От медведя. Что ты… О, Вася, лучше этого не говорить. Ответь. Как ты тут оказалась?

Пауза, и гнев испарился. Вася рухнула на стул.

— Это должна быть я, — тихо сказала она. — Но это был он. Оля, я не хотела… — она сглотнула. — Не слушай священника, он…

— Хватит, Вася, — твердо сказала сестра и резко добавила. — Дитя, что заставило тебя убежать из дома?

* * *

— Это может быть правдой? — спросила Ольга у брата чуть позже. Они ушли в маленькую часовню, где тихие разговоры не казались странными, и где вряд ли подслушали бы. Васю отдали в руки Варвары, чтобы она помылась в тайне. — Священник рассказал почти то же, но не совсем, и я ему с трудом тогда поверила. Что заставило бы девушку так поступить? Она безумна?

— Нет, — устало сказал Саша. На роскошном иконостасе над ним возвышались Христос и святые. Иконы Ольги были хорошими. — Что — то с ней произошло, и мы знаем не всю историю. Она мне не расскажет. Но я не верю, что она безумна. Беспечна и не скромная, и порой я боюсь за ее душу. Но она в себе, она не безумна.

Ольга кивнула, кусая губы.

— Если бы не она, отец бы не умер, — сказала она, не сдержавшись. — И мама тоже…

— Это, — резко сказал Саша, — жестоко. Рано судить, сестра. Я спрошу священника. Может, он расскажет то, что она не может.

Ольга посмотрела на иконы.

— Что нам теперь с ней делать? Одеть ее в сарафан и выдать замуж? — в голову пришла другая идея. — Наша сестра ехала всю дорогу в виде мальчика? Как ты объяснил это Дмитрию Ивановичу?

Неловкая тишина.

Ольга прищурилась.

— Я… ну… — лепетал брат Ольги, — Дмитрий Иванович думает, что она — мой брат Василий.

— Что? — прошипела Ольга, такой тон не подходил для молитвы.

Саша спокойно сказал:

— Она представилась ему Василием. Я решил, что лучше согласиться.

— Почему это? — парировала Ольга, сдерживая голос. — Нужно было сказать Дмитрию, что она сошла с ума, юродивая, и у нее не в порядке с головой, и скорее привести ее в тайне ко мне.