Девушка сына. Я одержим ею

Дальше я не дослушиваю, убегая. Потому что через минуту слышатся тяжёлые шаги. Я прячусь за углом, слежу за тем, как Мансур выходит из кабинета.

А сама кусаю губы.

Решаюсь на эту задуманную внезапно авантюру. Если я ему хорошо сделаю, он перестанет так себя вести?

Надоел! Уже до тошноты! Кидается как дикарь и варвар!

А так, может, у него как раз будет стадия «равнодушия»? Когда получит то, чего хочет?..

И хоть у нас не будет так напряжённо. А я могу не бояться за то, что он сорвётся и сделает нам с малышом больно.

Вздыхаю, набираясь смелости.

Я просто… Сейчас немного запуталась. Не понимаю себя.

Думаю о том, что хочу сделать. И меня воротит. От себя же. Я кричу, что ненавижу его, а сама… Не чувствую отвращения от одной картинки меня у его ног.

Мне даже в какой-то степени хочется сделать ему приятно.

Опять ту горничную вспоминаю. И от обиды губы поджимаю.

Это всё беременность! И только она!

Я взмахиваю волосами и решительно иду в его кабинет. Пока смелость никуда не пропала.

Опускаю ладонь на ручку и захожу в просторный кабинет.

А он опять не обращает на меня никакого внимания.

Поэтому…

Не теряя запала, я иду к нему. Убираю ноутбук перед его лицом и под недоумевающим взглядом опускаю ладони на его плечи. Чуть отодвигаю его от стола. И разворачиваю стул к себе.

– Ева?..

Лучше бы он молчал!

Потому что решимость пропадает!

И пока она не исчезла окончательно… Опускаюсь перед ним на пол, становясь на колени.

Волнительно.

Очень.

Мне так… Страшно.

Я ни разу этого не делала. Не знаю, как это.

Но, кажется, сейчас самое время… Научиться.

Амир

Кровь приливает не только к члену, но и к мозгам. По-другому не могу объяснить, почему меня плющит от одного только вида стоящей на коленях Евы. Она только трогает меня ладонями, сжимает коленки пальчиками. И опускает взгляд вниз, стыдясь.

Ничего не понимаю. Что делает и зачем.

Трясущимися пальцами тянется к пуговице моих брюк. Но я вижу, как те подрагивают в страхе. Перехватываю их, сжимая с какой-то злостью. Вовремя вспоминаю – чьи хрупкие тростинки держу и расслабляю хватку.

Дёргаю их на себя, чуть наклоняюсь и заглядываю в карие, испуганные глаза.

И зачем она это делает?

Боится, но продолжает.

– Перестань, – цежу сквозь зубы. – Зачем ты вообще сюда пришла?

Внутри всё кипит.

А она вырывает свои руки, опять отводит взгляд в сторону.

– Ева! Нахрена ты это делаешь, если боишься? Если не нравится? Я заставляю тебя?

– Я боюсь не тебя! – выпаливает и опять ладони на коленки отпускает. Сжимает ткань брюк. – Просто волнуюсь! Хочу сделать тебе приятное, чтобы ты перестал беситься! А у меня первый раз!

Первый раз…

Аязу она этого не делала?

Блять, я мысленно кончаю.

– И поэтому идёшь ко мне как на плаху?

– Не в этом дело, – и опять пальцами бросается к брюкам. На этот раз к ширинке. – Просто я не знаю, как это делать! Вот и волнуюсь!

– Так вот оно что…

Я вмиг расслабляюсь. Не знаю, кто укусил Еву, но мне это жутко начинает нравиться.

– Не нервничай, – говорю тихо и спокойно. Чёрт, Амир. Ты опять вспылил, не разобравшись. – Ничего сложного. Начни, потом поймёшь. Я подскажу. Но Ева, не заставляй себя делать это, если не хочешь.

Добровольская молчит. Приподнимается на коленях, и касается своими пальцами моих трусов, которые я готов разорвать членом. Он, сука, дымится от одной мысли, что сейчас будет делать эта девчонка.

Не представляю, что с ним произойдёт, когда она возьмёт его в рот. Разорвётся?

Или я кончу как подросток за несколько секунд?

Лучше бы разорвался.

Ева касается моего ствола ладонями, высовывая его из трусов. С ним уже ничего делать не надо, блять. До него только языком дотронься – и всё.

– Прости, если я…

Она не договаривает, сжимает пальчиками основание члена и накрывает головку розовыми и пухлыми губами. Прикрываю глаза, выпуская из носа воздух и проклиная тот день, когда вообще её увидел.

Вот что только со мной делает?

Я готов душу Дьяволу продать, чтобы каждый день это чувствовать. Не губы на члене. Не минет. А гребанную отдачу, которую я так хочу. И, наконец, её получаю.

Упиваюсь моментом. Её влажным ртом, что вбирает член только наполовину. Скользит губами по длине и касается горячим языком головки. Также неуклюже, как и двигает руками.

Но меня ничуть это не огорчает.

Не умеет.

Аязу минут не делала.

Противно было? Боялась? Я помню, она говорила, после меня у неё были проблемы с мужиками. И пусть. Потому что она сейчас моя. Полностью. Без остатка. Девочка, которая больше ни с кем не испытывала возбуждения.

В последние годы меня самого ведёт только от неё.

Башню срывает от мысли, что я у неё первый.

Во всём.

Не контролирую себя, опускаю ладонь на макушку. Наматываю эти длинные и тёмные волосы на кулак, слыша тихое неодобрительное мычание.

Слегка разжимаю. Но не могу остановиться. Делаю первый толчок в её ротик и управляю её головой. Как в тумане каком-то. Не чувствую ни её зубов, которыми она иногда задевает меня. Ничего. Хочу только одного. Почувствовать её ближе. Глубже.

И рядом.

Чуть не прерываю её действия, не тяну к себе. Дико хочу обнять её, поцеловать.

Но нет.