Девушка со шрамом

– Телевидение за последние годы окончательно разбило мои представления о том, какое искусство стоит показывать людям. Я все наблюдаю, как с каждым годом из нас делают дебилов с помощью зомби-ящика, и изо всех сил стремлюсь с ним не связываться.

Оказывается, я напрасно думала, что превращаюсь в изгоя общества. Ведь есть те, кто мыслит так же!

– А как же театр? – с нетерпением спрашиваю я.

– Я работал в театре несколько лет… Окунувшись в атмосферу театральной богемы, я разочаровался в тех, кто называют себя служителями Высокого Искусства. Это оказались по большей части двуличные люди, которые выглядят благородно, только произнося реплики великих пьес великих драматургов… Но все человеческие ценности, какими обладают их герои на сцене, в реальности сменяются низкими поступками бесчестных тварей. Пьянство, расточительность, подлость, беспорядочный секс – вот настоящее лицо подобной «элиты». Конечно, ни одна актриса не признается в том, сколько раз ей пришлось раздвинуть ноги ради того, чтобы получить роль в какой-нибудь дурацкой постановке. Тебе повезло, ты не стала игрушкой в руках какого-нибудь режиссера.

Откровения Александра Владимировича шокируют меня. Значит, актерская карьера строится только через постель… Вот почему многие режиссеры заманчиво обещали «большое будущее», заигрывая со мной. Как хорошо, что я не работаю актрисой…

– Знаешь, я ведь поэтому посвятил жизнь арене цирка, а ведь я тоже актер по профессии. Амплуа Грустного Клоуна позволяет донести до зрителей настоящие тонкие чувства, которые они никогда не увидят ни в одном «продвинутом» кино. Намного приятнее выступать для детей, чем играть в театре для самовлюбленной богемы. Дети – самая благодарная аудитория. Меня тоже считают странным, но я счастлив.

Слушая рассказ печального лицедея, я прихожу к выводу, что он тоже своего рода фрик. Ведь фриком можно назвать любого человека, кто видит мир глубже и хочет сделать его прекраснее вопреки непониманию.

– Александр Владимирович, спасибо вам большое! Вы так мне помогли! – говорю я сквозь слезы, обнимая своего любимого учителя, как много лет назад, когда впервые нашла в нем поддержку в жестокой реальности ВГИКа.

– Верь своим мечтам, и пусть у тебя все получается.

Александр Владимирович гладит меня по плечу, как ребенка. Посмотрев на меня, как заботливый отец, он добавляет:

– Приходи, когда станет трудно разбираться в жизни. Буду рад, если снова смогу помочь.

На обратном пути я смотрю на мир другими глазами, не боясь смеяться в лицо всему, что хочет помешать мне остаться собой, идти навстречу мечте. Надеюсь, меня однажды услышат. Я продолжаю играть ту же роль в спектакле «Жизнь».

Стоя лицом к спешащей толпе, рука торопливо смахивает слезы с лица. В меня злобно врезается очередное плечо, но сердце сейчас чувствует только любовь. Хочется спросить у каждого: ты когда-нибудь кормил с руки мечту? Ты когда-нибудь бросал горсть блесток высоко в воздух, отпуская мерцающую пыль лететь по ветру? Если это и вправду было, ты знаешь, что это путь, с которого не свернуть, как не стереть ожоги от полуденного солнца, прикасаясь руками к коже. Город оглушает стуком механического сердца, давая понять, что не желает ничего слышать об этом. Истерика подкатывает к горлу, хочется дать ей волю, выпустить ее…

Ты когда-нибудь смотрел в лицо безразличию? А так же часто, как я? Это как дыхание, выпущенное в никуда… Ты когда-нибудь вглядывался в обратную сторону Луны, забывая, что ее нельзя увидеть? Ты когда-нибудь ждал звонка – откуда угодно, ниоткуда, лишь бы телефон солгал, что ты не один? Тебя когда-нибудь касались тени звезд, настолько нежно, что хотелось плакать? А люди, прибавив шаг, бегут от ответа…

У тебя когда-нибудь возникало желание беседовать с первым встречным, лишь бы не слышать голос одиночества? Ты хотя бы когда-нибудь чувствовал что-то подобное? Это как пытаться увернуться от абсолютно неизбежного удара. Это как вспоминать, что мама, которой больше нет, называла тебя по имени.

Пульс города заглушает крик последнего вопроса: ты когда-нибудь мечтал по-настоящему? Это как пытаться натянуть на Солнце одеяло, чтобы Луна светила ярче. Это как перевести дыхание, прежде чем задохнуться навсегда.

Грохочущее безмолвие нещадно сметает со своего пути чудака, который пытается найти счастье в коробке с разноцветными леденцами. Скажите, люди, что стало с вашей детской мечтой? А вот я никогда не предам ее и всегда буду платить за это… Скажите, как можно быть таким безумно одиноким странником, теряясь в бесконечном калейдоскопе чужих силуэтов? А ведь можно…

И таинственное инкогнито снова распадается на тысячи цветных блесток на ветру…

Кошка на пустой крышке

Проворные снежинки проскальзывают в приоткрытую форточку моей комнаты. Им тоже хочется попробовать кусочек сметанного торта, которым папа решил побаловать меня во время новогодних праздников. Лакомьтесь на здоровье, крохотные ледяные пчелки! Этого сахарного цветка хватит на всех!