Девушка сбитого летчика

– Оказывается, бывают.

– Но камешек там вовсе не зеленый, а… сероватый и мутный.

– Название «зеленый алмаз» весьма условно – он может был зеленоватый, ярче, бледнее, да и хранили вы его с разным хламом, его нужно хорошенько почистить. Я думаю, следует показать его ювелиру. У меня есть знакомый, я дам вам координаты.

– Неужели он настолько ценный, чтобы из-за него убить? – не поверила я.

Я была неприятно удивлена… Да что там удивлена – я была поражена и уничтожена! Амалия подарила мне старинный медальон… семейную реликвию… Зачем? Чтобы оставить за собой последнее слово в нашем противостоянии? Чтобы хлопнуть дверью напоследок? Еще раз приложить меня? Посмеяться? Сделала царский жест, бросила небрежно бесценную цацку… поставила точку. Даже в то, что она не объяснила письмом или запиской, даже просто не упомянула близнецам, что это такое, я чувствовала ее высокомерие и пренебрежение… Я снова была маленькой и ничтожной, а она – великодушной и прощающей. До самой своей смерти она не давала о себе знать, она отказалась от нас, мы никогда больше о ней не слышали, даже близнецы, с которыми она дружила… Я не хочу ее подарков! А кроме того, вдруг пришло мне в голову, меня могли убить из-за ее подарка! Неужели наши счеты еще не закончены? Неужели они никогда не закончатся? И теперь этот чертов зеленый алмаз, приносящий несчастье! Я вдруг представила себе дрожащую костлявую руку, тянущуюся ко мне из могилы…

Видимо, Федор прочел что-то в моем лице и сказал:

– Его убили не из-за алмаза, Аня. Ему просто не повезло: в вашей квартире он наткнулся на убийцу.

– Получается, Николенька ее спас? – спросила Баська. – Если бы он не подсыпал нам снотворное, Анюта ночевала бы дома…

Федор кивнул.

– А откуда он знал про медальон? – спросила Баська.

– Я думаю, был только один человек, который мог ему рассказать.

– Настоящий Николенька Биллер! – догадалась Баська. – А где он? Почему не пришел сам?

– Мы не знаем, где он.

– А зачем приходил… убийца?

– Ищем, работаем, – ответил Федор и запнулся, вспомнив, что капитан Астахов часто отвечал на вопросы Савелия: «Работаем, Савелий. Ищем».

– Как ваш друг? – спросила я.

– Уже лучше.

– Он в сознании?

Федор только вздохнул…

Глава 23 Капитан Астахов

Коля Астахов открыл глаза и увидел над собой неровный, в трещинах, потолок, желтоватые пятна – похоже, следы потопа, – неяркий матовый плафон. Комната была незнакомой. Он рассмотрел в углу узкий белый шкаф-пенал, окно с белыми занавесками, за которым синели сумерки. Перевел взгляд на человека, сидевшего у его кровати. Это был Савелий Зотов. Савелий дремал, на коленях его лежала книга в яркой обложке. Коля принялся рассматривать Савелия – белый халат, под халатом – красивый бежевый свитер с оленями; обширная лысина со светлой дорожкой посередине – бликом от светильника; торчащие уши. Он вдруг почувствовал жжение в глазах…

Он помнил, как поднялся на четвертый этаж, где была квартира этой девушки… Анны… Ломакиной – проезжая, он заметил свет в ее окнах и решил проверить, все ли в порядке. Лифт застрял где-то наверху, и он побежал, перепрыгивая через две-три ступеньки… увидел человека в черной куртке и черной, надвинутой на лоб вязаной шапочке, который открывал дверь ее квартиры… Человек повернулся… в Колю уставилось черное дуло, он метнулся в сторону, одновременно выхватывая пистолет… Это было все, что он помнил. Выстрела он не услышал…

Он вздохнул и тотчас почувствовал боль в груди. От страха задохнуться, свойственного всякому человеку, он застонал и попытался вцепиться пальцами в простыню, но руки его остались неподвижны…

Савелий открыл глаза, вскочил, снова упал на табуретку, уронил на пол книгу и вскрикнул:

– Коля! Колечка! Ты… проснулся! Это я, Савелий! Господи, какое счастье! Ты меня узнаешь?

Коля смотрел сосредоточенно, губы его шевельнулись, он попытался что-то сказать.

– Что? Что ты сказал? – спросил Савелий, наклоняясь над ним.

– Савелий… – прошептал Коля. Он скосил глаза на свою правую руку.

– Узнал! Ты узнал меня, Колечка! Что? Что ты хочешь? Поднять тебе руку? – Савелий осторожно взял в свои большие теплые ладони Колину руку.

Коля уставился на свою руку, нахмурился. Ему удалось шевельнуть пальцами, и он, удовлетворенный, откинулся на подушку.

– Как ты себя чувствуешь? – Савелий все держал его за руку. – Тебе не больно дышать? Как ты нас напугал!

От радости и избытка чувств Савелий погладил Колю по голове. Коля, улыбаясь, слушал голос Савелия. Дверь приоткрылась, и в палату проскользнул Федор Алексеев.

– Коля! Ожил, капитан! – обрадовался он. – Савелий, чего же ты не позвонил?

– Не успел! Он только что!

Федор схватил другую руку Коли, тряхнул. Коля поморщился.