Девушка с ароматом ночи

— Не надо, — сказала я. Он замер. — Оставайся там.

— Что тебя так беспокоит, Бекс?

— То, что мы должны суметь остановиться. Тебе будет хорошо. Ты почувствуешь, будто все твои тревоги вдруг исчезли.

— А что ты почувствуешь?

«Я почувствую себя, как голодающий на праздничном ужине». Но я не сказала ему этого.

— Закрой глаза и не двигайся.

— Ладно.

Я подошла к нему и наклонилась, двигаясь как можно медленнее. Когда мои губы были в нескольких сантиметрах от его губ, я сделала вдох. И забрала ту энергию, которую чувствовала перед собой. Будто теплый насыщенный воздух наполнил мне горло, заняв место холодной пустоты внутри меня.

Глаза его открылись. Мы смотрели друг на друга несколько долгих секунд, пока я продолжала впитывать его эмоции. В основном остаточную боль. Душевную боль. Это было на поверхности. Отрицательные эмоции всегда на поверхности. Вот почему Потерянные приходят снова и снова. Вначале это кажется облегчением.

В сухой колодец внутри меня упали первые капли чужой влаги. Джек наклонился ближе, а я отпрянула, снова оказавшись у противоположной стены.

— Ты это почувствовал? — спросила я.

Джек кивнул, сжав губы.

— Прости, — сказала я. — Я знаю, что тебе это все, наверное, непонятно.

Он смотрел в пол.

— Кто ты теперь, Никки?

Никки? Он давным-давно не называл меня так.

— Я не знаю.

Я вздрогнула. Сказав Джеку правду, я ничего не добилась. Я чувствовала это в воздухе между нами. Я теряла его.

Все еще не поднимая глаз, он сказал:

— Я думаю, тебе лучше уйти.

Джек боится меня.

Я подошла к окну и вылезла на улицу.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Сейчас

Дома. Осталось два месяца и одна неделя.

Оказавшись в своей постели, я увидела сон, будто стою между рядами полок в супермаркете и мои ноги начинают проваливаться. Я пытаюсь выбраться, но пол затягивает меня, словно зыбучий песок. Я хватаюсь за полку с шоколадными пончиками, но она падает на меня, еще дальше загоняя меня в землю. А когда я пытаюсь открыть рот, чтобы закричать, из-под пола высовываются несколько рук, закрывают мне рот и тянут меня вниз.

Способность видеть сны сильно переоценивают.

Казалось, прошло лишь несколько секунд, как меня разбудил громкий стук в дверь.

— Никки?

Это был голос Томми.

— Никки? Ты не спишь?

Томми просунул в дверь голову, взлохмаченную со сна.

— Ты в газете.

— Что? — Я села на кровати.

— Папа говорит, что ты в газете. Он очень злится.

Я отбросила одеяло и, схватив на ходу халат, вышла из комнаты. Каким образом я могла оказаться в газете?

Папа сидел за кухонным столом и ел свой завтрак. Он даже не взглянул на меня.

— Папа? Что происходит?

Он бросил газету на пустой стул напротив. Я села и просмотрела заголовки. Внизу первой страницы я нашла то, что искала. «Дочь мэра в центре скандала на Рождественском балу». Под заголовком виднелась моя размытая фотография в тот момент, когда нас с Джеком толкнули и мы падали. Похоже было, что снимали на телефон, и выглядело это в десять раз хуже, чем было на самом деле.

Я отбросила газету, не читая.

— Я тут ни при чем, папа.

Он сделал большой глоток из кружки с кофе, все еще глядя на газетную страницу.

— Это не важно, Никки. Важно то, как это выглядит.

— Но это неправда.

— Ты так ничему и не научилась? Правда не имеет значения. Важно то, как люди это воспримут. Какая разница, где ты была эти шесть месяцев, если каждый тут может думать, что хочет? Когда никто не знает правды, можно лишь предполагать. — Он отбросил газету, и я поняла, что речь не только о фотографии. — Я не могу ничего с этим поделать. Тут написано, что у меня нет комментариев, потому что единственное, что мне остается, — это надеяться, что все пройдет. А перед выборами это не пройдет просто так.

— Но какое значение имеет то, что делаю я? — пробормотала я.

— Ты сама знаешь. В завтрашних газетных заголовках будет что-нибудь вроде «Как может мэр управлять городом, если он не может разобраться с собственной семьей?» Что мне с тобой делать? Нанять няньку для своей семнадцатилетней дочери? Сидеть дома и не ездить на работу? Отправить тебя в частную школу? Скажи мне.

— Нет, папа. Это больше не повторится, — я встала, чтобы уйти. — Но я не виновата.

— Может, и так. Но фотография, — он поднял газету, — перекрывает все остальное. Мои отрицания будут как… шепот на рок-концерте. Никто их не услышит.

— Так, значит, ты злишься не из-за того, что на самом деле произошло. — Я хлопнула рукой по газете. — Ты злишься из-за фотографии.

Он молча взглянул на меня и шумно вздохнул.

— Ты, вероятно, стоила мне выборов. — Он отрезал большой кусок ветчины и сунул в рот. — Наверное, мне следовало отправить тебя пожить к тете Грейс. Или даже в школу-интернат.

Я отвела взгляд.

— Миссис Эллингтон идет.

— Хорошо.

Пора писать в баночку. По крайней мере тут я ничего не испорчу.

Следующая неделя пролетела, будто птица. Джек избегал меня, я все еще не видела Мэри, и я сорвала своему отцу попытку переизбрания. Одно к одному. Не такого я ожидала от своего возвращения.