Девушка по соседству

Хендерсоны были католиками. Бездетными. Это сразу подталкивало к мысли, что с ними что-то не так, хотя никто толком не знал, что именно. Мистер Хендерсон был крупным мужчиной спортивного вида, всегда ходившим в клетчатых рубахах и вельветовых джинсах, в общем, то, что называется «настоящий мужчина». С ним было весело. На заднем дворе он держал охотничьих собак и давал нам пострелять из пневматической винтовки, когда мы заглядывали к ним. Миссис Хендерсон была худощавой курносой блондинкой и весьма к тому же привлекательной.

Донни как-то сказал, что не может понять, в чем там проблема с детьми. Да он бы эту красотку трахнул с ходу.

С нашего места мы видели Вилли, Вуфера, Мег, Сьюзан и Рут – на другом краю поля. Они устроились рядом с семейством Морино.

Весь город был здесь.

Любой, кто мог ехать, идти или хотя бы ползти, обязательно заявлялся поглазеть на праздничный салют. Не считая парада в День поминовения павших, это было самое крутое зрелище года.

Полиция тоже была здесь – но разве что галочки ради. Никто и не помышлял ни о каких беспорядках. Город все еще пребывал в такой фазе развития, когда все знакомы друг с другом. Или же знают того, кто знает еще кого-то. Люди, выходя из дома, оставляли двери открытыми – на случай, если в их отсутствие кто-нибудь заглянет в гости. Копы по большей части были друзьями нашей семьи. Мой отец был знаком с ними по работе в баре и по встречам в клубе ветеранов.

Здесь же они следили, чтобы никто не запустил фейерверк слишком близко к людям. Так что, как и все мы, они стояли в ожидании грандиозного шоу.

Мы с Донни слушали мистера Хендерсона, который рассказывал о новом выводке щенят, попивали из термоса чай со льдом и, смеясь, угощали друг друга отрыжкой, приправленной запахом тушеного мяса. Мама всегда клала в мясо много лука. Отец делал вид, что терпеть это не может, но на самом деле ему такая заправка очень нравилась. Через полчаса мы с Донни должны были созреть для неслабого залпа из задниц.

Из громкоговорителей неслись марши Джона Филиппа Сузы.

Над зданием школы висел рогатый месяц.

Малышня развлекалась, бегая друг за другом по всему полю. Народ начал зажигать бенгальские огни. Прямо за нами кто-то подпалил целую упаковку двухдюймовых шутих – грохнуло, словно пулеметной очередью.

Мы решили сходить за мороженым.

Грузовичок «Гуд Хьюмор» имел отличный навар. Детвора облепила его со всех сторон. Мы постепенно протолкались к окошку. Я взял шоколадное мороженое, Донни фруктовое, и мы потащились обратно.

И тут мы увидели Мег, стоявшую прямо за грузовиком. Она разговаривала с мистером Дженнингсом.

Мы застыли на месте.

Потому что мистер Дженнингс был также офицером Дженнингсом. Копом.

В ее поведении, жестикуляции, в том, как она наклонялась к нему, что-то втолковывая, было нечто, давшее нам сразу понять, о чем она говорила.

Это было страшно. Просто шок.

Мы застыли, не в силах пошевелиться.

Мег рассказывала ему. Она предавала Рут. Предавала Донни и всех остальных.

Нас она не видела.

Какое-то время мы просто пялились на нее и потом, словно по сигналу, посмотрели друг на друга.

Мы подошли ближе. Ели свое мороженое. Как ни в чем не бывало. И встали рядом с ними, чуть в стороне.

Мистер Дженнингс взглянул на нас и сразу же перевел взгляд на Рут, Вилли и всех остальных. Потом кивнул, внимательно слушая Мег.

Мы ели мороженое, поглядывая по сторонам.

– Пожалуй, это ее право, – сказал мистер Дженнингс.

– Нет, – сказала Мег. – Вы не понимаете.

Остальное мы не расслышали.

Дженнингс улыбнулся, пожал плечами. И положил большую веснушчатую ладонь на плечо Мег.

– Слушай, – сказал он. – Насколько я понимаю, твои родители могли бы подумать точно так же. Кто знает? Ты ведь считаешь миссис Чандлер своей мамой?

Мег замотала головой.

И тут он впервые осознал, что мы с Донни стоим рядом с ними. Осознал, что мы можем подумать насчет их разговора. Он изменился в лице. Но Мег продолжала что-то ему доказывать.

Он смотрел на нас долго и внимательно.

И взял ее за руку.

– Давай-ка пройдемся, – сказал он.

Она бросила нервный взгляд в сторону Рут, но уже стемнело. Немного света перепадало лишь от луны, звезд да от бенгальских огней там и сям, так что Рут вряд ли могла их заметить. Отсюда толпа казалась бесформенной массой, похожей на кусты или кактусы в прерии. Я знал, где сидели Чандлеры, но не мог разглядеть ни их, ни моих родителей, ни Хендерсонов.

Но было совершенно ясно, почему Мег боится. Я и сам здорово испугался. Ее поступок был волнующим и запретным, как и наша попытка разглядеть ее в окне с березы.

Мистер Дженнингс повернулся к нам спиной и неторопливо повел ее прочь.

– О черт, – прошептал Донни.

Засвистели ракеты. Небо взорвалось. Яркие белые грибы-дождевики лопнули и дождем осыпались вниз.

– Оооо… – загудела толпа. В призрачном белом огне фейерверка я видел на лице Донни растерянность и беспокойство.

Он всегда старался не причинять Мег боль. Пытался и сейчас.

– Что будешь делать? – спросил я.

Он мотнул головой.