Девушка из письма

Ему понадобилось немного времени, чтобы понять, насколько твердо он держится на ногах. Прогнав от себя соблазнительную мысль вернуться обратно в дом, он пошел в ту сторону, где скулил Медок. Нельзя было оставить песика погибать на холоде. Придерживая здоровой рукой плечо, пошатываясь от боли, он снова начал окликать собаку в надежде понять, где она находится. Взгляд упал на пристройку с бассейном. Передвигаясь настолько быстро, насколько позволяли подгибавшиеся ноги, Эдвард вскоре добрался до нее и приложил ладони к запотевшему стеклу, чтобы заглянуть внутрь. На мгновение ему показалось, что он больше ничего не слышит. В саду воцарилась полнейшая тишина. Но затем изнутри донесся едва слышный вой.

«Медок! – Эдвард бросился к двери. Боль в плече прострелила всю руку с такой силой, что у него слезы выступили на глазах, но образ любимого спаниеля, попавшего в беду, заставлял его действовать. – Медок, держись, я уже иду к тебе».

Эдвард с силой нажал на ручку, но дверь не поддавалась. Он принялся раздраженно ее трясти, бить в нее ногами, но она явно была заперта. Ключ оставался в доме. В его нынешнем состоянии потребуется целая вечность, чтобы сходить за ним и вернуться. Медок издал еще один слабый звук, и Эдвард попытался выломать дверь здоровой рукой. Если песик попал в бассейн, он мог утонуть. Он огляделся в поисках любого предмета, способного ему помочь, и подобрал крупный камень. Подняв руку как можно выше, швырнул его в дверь, разбив в ней стекло. Затем просунул пальцы сквозь образовавшееся отверстие с острыми краями и дотянулся до рычажка замка изнутри. Щелк! И он оказался в теплом помещении.

«Медок! Медок? Ты здесь?» – кричал он, включая свет и обходя бассейн в своих скользивших по кафелю сапогах, по-прежнему прижимая к себе поврежденное плечо.

Теперь уже по-настоящему жуткий вой донесся из-под зимнего покрытия бассейна, и Эдвард заметил, как там что-то движется.

«Держись, Медок! Я спешу на помощь».

Он устремился к тому месту, дважды поскользнувшись и чуть не упав снова. Теперь он мог видеть, как мокрые лапы пса цепляются за край бассейна. Но покрытие оказалось прочно закреплено в положенных точках, и ему пришлось, работая одной рукой, развязывать узлы, чтобы хотя бы частично откинуть его. Наконец из воды показалась коричневая мордочка. Глаза собаки выпучились от страха. Она снова взвыла.

«Медок! Как, черт тебя возьми, ты сюда попал?»

Спаниель выглядел окончательно измотанным попытками выбраться и скреб когтями по краю бассейна, когда Эдвард нагнулся, чтобы достать его.

Именно в этот момент он услышал у себя за спиной звук шагов, но не успел даже повернуть головы, как его толкнули с такой силой, что у него не осталось ни шанса удержаться, и он свалился в бассейн. Он сразу ушел под воду, а вода заполнила глаза, уши и рот. Было мучением пытаться снова вытолкнуть себя на поверхность, орудуя одной рукой. С каждым движением ему в плечо словно вонзали нож и проворачивали в ране. Когда же он все-таки выплыл, задыхаясь и откашливаясь, сразу вцепился в бортик бассейна, стараясь рассмотреть человека, который его толкнул. На уровне глаз Эдварда появились ноги в черных кожаных сапогах почти без каблуков, насквозь промокшие, но стоило ему попытаться поднять взгляд, как покрывало бассейна натянули ему поверх головы, и как он ни старался снова приподнять его, энергии на это ему уже не хватило.

«Пожалуйста, не надо… – взмолился он, отплевывая воду изо рта. – Остановитесь! Что вы делаете?»

Он попробовал сопротивляться и дальше, но боль в руке делала каждое движение мучительным, а сил после падения у него не осталось совсем. Медок все еще оставался в воде вместе с ним, вцепившись в поврежденную руку, и вскоре паника полностью охватила Эдварда, пока он отчаянно пытался удержать голову над водой. Но покрывало уже придавливало его все ниже, и теперь всего лишь один угол покрытия оставался открытым.

«Держись, Медок, – твердил он. – Мы непременно выберемся отсюда. Только держись».

Но тут же наглотался воды, когда Медок вскарабкался на его вывихнутое плечо, царапая, чтобы почти сразу снова соскользнуть. Никогда в жизни Эдвард еще не испытывал подобной боли.

Внезапно чья-то рука опустилась в воду и вытащила насмерть перепуганного спаниеля наружу, а затем одним последним движением покрытие окончательно и полностью сомкнулось над головой Эдварда.

Он начал барабанить снизу по пластиковой поверхности покрытия. Он больше не мог сдерживать жуткий страх и начал безудержно рыдать. Через неделю Рождество. Образы дочек, сбегавших вниз по лестнице в праздничное утро, возникли в его воображении. А нынешнее Рождество и все последующие окажутся безнадежно испорченными для его жены и девочек. Он выкрикивал их имена, звал Салли из последних остававшихся у него сил, цеплялся ногтями за покрытие, пока из-под них не выступила кровь, окрасив воду в розоватый цвет.

Затем он ушел под воду, но поначалу продолжал сражаться за жизнь: вверх, вниз, нырнул и поплыл, нырнул и поплыл. «Ныряй. Ныряй и плыви. Ныряй… Задержи дыхание, борись ради своих дочек. Борись!