Девушка из колодца

Иногда я наблюдаю за Келли. Наблюдаю, как она посещает лекции, спектакли, экскурсии. Наблюдаю, как она листает тяжелые книги, разворачивает старые пергаменты, смотрит телевизор. Иногда она чувствует мое присутствие: тогда она, со страхом подняв голову, смотрит на то место, где я стою до тех пор, пока я не ухожу. Келли все еще чувствует настороженность, изо всех сил пытается скрыть свое недоверие. Я ее не виню.

Но большую часть времени я предпочитаю проводить с Тарквинием. Окружающая его злоба отступает, как будто одно мое присутствие сдерживает ее. Я не даю женщине в маске и шанса проявиться. Следую за мальчиком, пока он бродит по оживленным улицам, листает журналы в тихих кафе, заглядывает в витрины магазинов. Как и Келли, он замечает мое присутствие, но оно его радует. В отличие от недоверчивой кузины он ведет себя открыто.

– Ты знаешь, что это такое, Окику? – спрашивает Тарк, жестом приглашая меня встать рядом и игнорируя недоуменные взгляды прохожих. – Это называется аркадой. За несколько иен ради забавы ты можешь убивать воображаемых инопланетян или космических монстров. Но мы же в Японии, так что здесь ты – разгневанный отец, который получает бонусные очки за то, сколько вещей в комнате смогла уничтожить, когда перевернула стол. Службе защиты детей в Штатах эта игра точно понравится.

– Ты когда-нибудь бываешь голодна, Окику? – интересуется он в другой раз. – Я мог бы угостить тебя молочным коктейлем. Здесь люди оставляют еду в храмах, так что, видимо, призраки что-то едят… А разве вообще существует еда для призраков?

Я не всегда понимаю, о чем он, но, похоже, это не имеет значения.

Мы посещаем магазины одежды, рестораны, парки. Тарк отводит меня на Токийскую телебашню («Это лучшая смотровая площадка в Японии. Отсюда можно увидеть современный капитализм в действии!»), к статуе Хатико («Никому не говори, но я плакал, когда смотрел фильм»), на вокзал Харадзюку («Знаю, что здесь задаются модные тенденции и все такое, но этот парень выглядит так, будто украл одежду у собственной матери»).

Тарк предлагает мне присесть на скамейку с видом на небольшой парк, в котором полно ярких цветов. Я, по понятным причинам, не хочу, но он настаивает:

– Это не займет много времени. Я очень быстро рисую. – Мальчик садится напротив и, достав ручку и бумагу, приступает к работе.

Некоторое время спустя он показывает мне готовый портрет. На нем изображена прекрасная женщина, задумчиво смотрящая в сторону и любующаяся розами.

Я не могу оценить это творение по достоинству.

– Для призрака, – поддразнивает Тарквиний, – у тебя смехотворно низкая самооценка.

Мне нравятся эти короткие, спонтанные поездки.

Тарк ведет с Келли то, что называется электронной перепиской, – обменивается странными, невидимыми письмами, которые сами доходят до адресата и преодолевают разделяющее их расстояние. Часто, когда они пишут эти самые письма, я с удивлением заглядываю им через плечо. При жизни у меня было мало родственников, и, вникая в слова и мысли Келли и Тарка, в их очевидную заботу друг о друге, я начинаю тосковать по тому, что больше не должно иметь для меня значения.