Девочка со спичками

Через полгода, вопреки предсказаниям политологов, Лапина не избрали повторно.

«Народное решение», «Ожидал благодарности в обмен на честность», «Политик-однодневка», – гудели тогда все блогеры и СМИ. Вот уж где ирония судьбы.

Игорь знал, что токенизация была всего лишь прикрытием для снятия с должности взбалмошного и небезопасного старика, но информация эта хранилась в тайне. Да и кто бы в нее поверил?

Лоббисты Соколова оказались умнее. Они вовремя «продали» его как лидера новой волны, программиста, технократа и дипломата, способного управлять всем этим цифровым хаосом. Хаос, микрочипы и нейросети пугали людей, а камеры и прозрачность – успокаивали. И именно поэтому Соколов, а не Лапин сейчас мчался в резиденцию сквозь темные размашистые промышленные пригороды с редкими пятнами экодеревень.

Игорь знал, что во втором справа джипе хмурый Рекрутов отдает распоряжения безопасникам «Семиречья» и они вместе с нейронками прогоняют последние чек-листы перед приездом президента.

Работать не было сил. Соколов надел очки и откинулся назад.

«Расчетное время прибытия в „Семиречье“ – 23:15», – мигнул в очках информер от Кристин.

Президент сменил угол обзора и достал из стопки проекций одну, дотронулся – и она распалась на сотни парящих в воздухе слов и фигур девушек и женщин. Они чуть заметно двигались, плавно вращаясь, как товары на витрине, их можно было трогать и крутить, чтобы точно не ошибиться с выбором.

Игорь привычным движением притянул к себе несколько фраз: «15 минут», «темный режим», «флуоресцент», «тропики», «птицы», «3-й размер», «171».

Его рука замерла над аватаром, который создавала нейронка по выбранным параметрам. Волосы девушки сияли серебристым пеплом, тяжелые и густые, отрастали и становились длиннее, пока не опустились почти до талии. Из острых скул ее торчали мелкие голубые перышки. Игорь смахнул несколько раз перед ее лицом – девушка недовольно поморщилась, и у нее изменился цвет глаз. Синие, зеленые, желтые, фиолетовые, серые… Да. Серые.

Потом Игорь выбрал ей одежду и украшения – быстро, почти небрежно – и скептически осмотрел свою поделку. Задумался, аккуратно похлопал девушку по плечу – и рядом с ней возникла полная ее копия, сестра-близнец, только глаза посажены чуть шире и на щеке алела узорчатая коралловая татуировка. Пепельные волосы «сестры» были заплетены в мелкие африканские косички.

Игорь ухмыльнулся, лайкнул близняшек и снял очки.

Спустя минут тридцать и несколько внушительных КПП вокруг кортежа замелькали блестящей темной водой каналы «Семиречья».

Если бы кто-то пролетал сейчас над его резиденцией, ему бы и в голову не пришло, что это рукотворный объект. Широко разлившиеся семь рек, которых до появления «дворца» Соколова тут не было и в помине, петляли витиеватыми изгибами, впадали одна в другую и огибали круглый остров в центре полузатопленной равнины.

На острове возвышался коричневый, естественной формы холм – огромный особняк, который был замаскирован под окружающий ландшафт. Невидимые окна его закрывали голографические щиты, а въезды для машин походили на глубокие впадины или изъеденные временем пещеры.

Сюда тоже неумолимо проникала весна, и окружающие «Семиречье» кустарники и лес, которые по последней моде не стригли вовсе, обретали отведенное им природой место и форму – и одевались в мелкую, рассыпчатую зеленую листву.

Соколов вышел из автопилота. Снаружи его ждала небольшая группа людей. Они тянулись за ним следом, вполголоса обсуждая новости дня, и гулкая весенняя ночь отскакивала от них, как камешки от подошв ботинок на дорожках парка.

А потом была бурная и унылая в своей стандартности вечеринка. Его несдержанно поздравляли с «Авиакорпусом» и «новой эрой вооруженных сил», Игорь много пил, стараясь казаться по-светски беззаботным, и вспомнил о ждущих его девушках-близнецах только под утро.

Он попрощался со всеми и уехал на тяжелом золотистом лифте, набитом растениями, на самый верх, под купол «холма», наскоро принял душ, накинул халат и подошел к дверям «темной комнаты».

От выпитого алкоголя и ярости, которую Соколов отчаянно сдерживал весь день, дышать было тяжело; он даже не понимал иногда, что чувствует, – только в конце дня руки и спина ныли так, будто он таскал на стройке мешки.

Игорь медленно надел тонкий черный ошейник с красной лампочкой – и он тут же обернул его лицо и тело в тончайшую, весьма реалистичную голографическую маску какого-то диковинного синекожего эльфа.

Кристин не открывала дверь с другой стороны комнаты; она сканировала через камеры двух девушек – рыжую и брюнетку. Они выжидающе стояли перед ней и слушали монотонные условия контракта.

– Маски не снимать, к лицу не прикасаться, не целовать в губы, не разговаривать о политике и религии, не задавать вопросов. Получать удовольствие, быть готовыми уйти по первому требованию. Подтверждаете ли вы свое согласие на секс?

– Да.

– Ага.