Девочка Рустама

Заторможенно смотрю на пепел в конце сигареты. Давид делает последнюю затяжку и сминает окурок в кулаке.

— Наконец-то он нашел себе такую же безбашенную пару. Надеюсь, до гроба моего брата не доведешь?

Мне становится нехорошо. Авария действительно произошла из-за меня. Рустам мог погибнуть из-за моего упрямства. Сдался же мне этот ремень безопасности, который я все пыталась высунуть из замка…

А ведь если бы Рустам позволил мне отстегнуться — я бы головой от удара в лобовое стекло улетела.

И бог знает, что в таком случае со мной бы стало.

Господи! Хочется умереть от стыда. Давид ведь все понимает. Я его брата едва не погубила.

— Как получилось так, что столб оказался с его стороны? — интересуется Давид.

Я дрожу как осиновый лист. Но стою и рассказываю Давиду часть правды. Что мы поссорились. Что я пыталась отстегнуться и просила остановить машину…

Машину повело еще на оживленном проспекте. Рустам свернул в дворы и не справился с управлением.

— Только столб должен был вмять капот. Но в последний момент Рустам вывернул руль вправо, — задумчиво кусаю губы.

Давид смотрит на меня, как на диковинную игрушку. В изумлении. В удивлении.

А я переминаюсь с ноги на ноги, еще не отойдя от аварии. Что делать с машиной? Как добраться до дома в одном пальто?

— Он тебя спас? Своей жизнью рискнул? Надо же… — присвистнул Давид.

А мне хочется сквозь землю провалиться. Еще и люди начали выходить из домов: на машину разбитую поглядывают и нас с Давидом рассматривают.

Давид тут же кивает в сторону внедорожника:

— Повылазили стервятники. Садись в тачку, чего стоишь?

— Вы… отвезете меня домой?

— Почему вы? Ты с моим братом трахаешься. Перейдем на ты?

Давид груб. Галантности в нем ноль. И еще Рустам не курит. И не матерится так часто, да и слова у него приятнее.

Все дорогу от автомобиля Рустама до «тачки» Давида я сравниваю их обоих. И не нахожу точек соприкосновения. Совсем.

Давид садится в машину лишь после того, как разбитую машину Рустама оперативно погружают в кузов эвакуатора.

— Боже, во сколько обойдется ремонт?

— Тебе и не снилось. Это последняя модель…

Давид умел утешать.

— Еще и ограниченная серия.

— Мне в жизни не расплатиться, — шепчу обреченно.

— Брось.

Давид лишь усмехается, оставляя свои мысли при себе. Мы возвращаемся на проспект, делаем круг и сворачиваем в мой двор.

Сбивчиво благодарю Давида и прошу дать знать, когда Рустам придет в себя.

— Полина…

Я оборачиваюсь, не успев выйти из машины.

— Куда он тебя вез, раз ты сопротивлялась?

Я отвожу взгляд. В клинику вез. Но этого Давиду знать не нужно.

— Так… по делам, — отвечаю хрипло.

— К моему брату привыкнуть нужно. Такой девушки, как ты у него еще никогда не было. Все в рот глядели, а ты сбежать пытаешься.

— Кажется, это и есть моя ошибка, — парирую хлестко.

Давид не обращает внимания на тон. Его последние слова лишают почвы из-под ног:

— Приручи, и будешь счастлива. Я заеду за тобой завтра.

* * *

Если не приручить, то счастья мне не видать. С другими Рустам не позволит мне быть счастливой. Вот, что имел в виду Давид.

Вернувшись домой, я застала брата за бутылкой. Холод пробрал меня до костей. Максим никогда не пил.

Я застыла в коридоре. Он сидел на кухне таким же удивленным.

— Ты рано… — язык его заплетался.

Это не квартира Басманова, где нужно было блуждать. У нас до комнат было рукой подать, поэтому Максим без труда увидел мужское пальто на мне.

— Ты должен быть на работе… — парирую в ответ.

И запахиваю пальто посильнее. Душ отменяется, мне бы только переодеться.

— Почему ты не на парах? Что за одежда на тебе?

Максим хмурится, а я сбегаю в спальню и судорожно одеваюсь. Брат все понял без слов. Наша жизнь поменялась. И его, и моя.

И виной тому — Басманов.

Стягиваю его пальто с обнаженного тела, бегло надеваю штаны и футболку.

— Хочешь, мы переедем? На югах будем жить, Полин.

Брат появляется в дверном проеме. Без бутылки в руках он выглядел намного лучше.

— Закончишь второй курс и восстановишься в другом городе. В Волгоград поедем, хочешь?

Я улыбаюсь грустно и подхожу к нему. Обнимаю Максима крепко.

— Склады в Польше не удалось восстановить. Сегодня я заявил об этом публично, и акции обвалились, — признался Максим.

Подожженные склады с техникой были местью Басманова. Вот, почему брат сегодня не на работе, а с бутылкой в обнимку.

— С Кариной покончено.

— Что? Почему? — вырывается само собой.

Я вспоминаю о письме, что хранится в сумке. Но после признания брата я лишний раз уверяюсь в его ненадобности.

— Она источник наших проблем, а я поступил недостойно: поставил ее любовь выше твоей жизни. Из-за меня ты возвращается домой не из института, а от Басманова. Голая в его пальто… думаешь, я не видел? Прости меня, Полин.

Он пережил. Он ее забыл… почти. Он сможет. Так действительно будет лучше. Я принимаю решение не передавать письмо Карины.

— Переедем, согласна? В какой город хочешь? — улыбается брат.

— Макс? — шепчу тихо.

— Да, родная?

Черт, эта его родная…

Басманова напоминает.

— Боюсь, что уезжать уже слишком поздно.

— Что случилось? Во что ты влипла? — прищуривается Максим.