Девочка, Которая Выжила

– Я съел пять салатов. Пять, представляете? Я давился салатами, рассказывал богачам, что у нас гибнут дети, не мог добиться ни малейшего понимания, а когда на шестой моей встрече официант принес мне шестой салат, я разрыдался. Вы не поверите, расплакался как ребенок и получил внушительную сумму, чтобы основать фонд «Живи».

Елисей не верил. Эту историю про салаты он читал в книге Чулпан Хаматовой и Катерины Гордеевой «Время колоть лед». История была про Хаматову, которая, давясь салатами, выпрашивала у богачей деньги на детей, больных раком крови. Или все основатели благотворительных фондов давятся шесть раз салатами в «Пушкине», прежде чем получить первые деньги?

Елисей ел свой салат и излагал все, что ему было известно о «группах смерти» и обстоятельствах гибели Линары Тунгуновой. Брешковский часто отвлекался. Отказался от вина, которое принес сомелье, потребовал другую бутылку. Обсудил с официантом салатную заправку. Елисея это подбешивало, но он продолжал рассказ. Принесли горячее – Елисею сибас на гриле (1990 рублей), а Матвею корейку ягненка (2450 рублей). Ковыряя рыбу, Елисей объяснил, как Линара собиралась найти вдохновителя смертоносной сети методом анализа текста. Брешко-Брешковский слушал молча. И когда Елисей закончил, все равно продолжал молчать и расправляться с ягнятиной. Тогда Елисей спросил:

– Вы понимаете, кто и зачем эти «группы смерти» делает?

– Догадываюсь, – Брешковский положил на тарелку последнюю дочиста обглоданную баранью косточку и откинулся на спинку кресла. – Представьте себе машину. Компьютерную программу, которая собирает в социальных сетях колоссальные объемы информации. Только ее, эту машину, интересуют не ваши потребительские привычки, чтобы продать вам пылесос. Продать пылесос – это детский сад. Машину интересует ваше мировоззрение, парадигмы вашего мышления, чтобы можно было эти парадигмы менять.

За соседним столиком сидели пожилой мужчина и молодая женщина. Мужчина был хоть и в потертом, но шитом пиджаке от хорошего портного. Женщина была одета слишком дорого для секс-работницы и слишком ярко для жены. Им принесли аперитив, и женщина говорила капризным голосом:

– Можно мне хотя бы полусладкое? Или «Беллини», или что-нибудь? Я не могу эту кислятину, правда.

Но мужчина улыбался снисходительно и увещевал:

– Надо выпить. Надо привыкать к брюту. Это «Кристалл», ты его распробуешь и полюбишь.

– Никогда не полюблю.

– Меня же ты распробовала и полюбила.

– Не очень-то и полюбила.

Елисей подумал, что вот как раз сейчас мужчина в пиджаке с «Сэвил Роу» меняет своей подруге парадигмы мышления, и спросил:

– Это, типа, манипуляции с массовым сознанием, big data, «Бостон консалтинг групп», что-то такое?

– Что-то такое, – кивнул Брешко-Брешковский. – Представьте себе, что вы относитесь к некоторой группе людей, мировоззрение которых меня не устраивает. Ну, вы, например, нацист, или гомофоб, или оппозиционер. Вас с вашими единомышленниками, нацистами, гомофобами или оппозиционерами, объединяют некоторые особенности речи. Например, у вас тире состоит из двух дефисов, вы пишете «щас» вместо «сейчас» и часто игнорируете заглавные буквы.

– Я пишу тире из двух дефисов, – Елисей кивнул.

– Вот видите, нетрудно догадаться, – Брешковский раскрыл десертное меню и оглядел его рассеянно. – Машина перерабатывает все, что написали в соцсетях люди, у которых неправильное тире, «щас» вместо «сейчас» и нет заглавных букв. Машина выясняет ваши ценности. Вы ведь не потому гомофоб, что хотите быть злым и жестоким. Просто вы любите традиции, детей и женщин. Просто не можете понять людей, которые не любят всего этого. Так говорит мне Машина, и я начинаю подсовывать вам истории, которые подрывали бы вашу веру в традиции и выставляли бы в дурном свете детей и женщин. Или наоборот, всем людям, которые пренебрегают заглавными буквами, я подсовываю истории о геях-традиционалистах, геях- чадолюбцах или геях, любящих своих жен. Сериал «Почему женщины убивают» смотрели?

– Нет, – Елисей покачал головой.

– Там гей любит жену, и это ужасно трогательно.

За соседним столиком тем временем спор продолжался. Мезальянсной паре принесли, кажется, тот самый бифштекс «Шатобриан», на который Елисей пожалел денег, и женщина принялась бифштекс солить и перчить.

– Деточка, что ты делаешь? – мужчина скривил губы.

– А что? Я люблю соленое и перченое.

– А я люблю тебя. И вот какие у меня мысли. Это блюдо тонкого вкуса. Если ты солишь и перчишь его, значит, не различаешь тонкостей.

– Где уж нам до тонкостей.

– А еще ты солишь его не попробовав.

– Да я двадцатый раз его ем тут.

– Тем не менее солить не попробовав значит обнаружить склонность к принятию опрометчивых решений.

Эти двое за соседним столиком мешали Елисею следить за мыслью Брешковского и одновременно служили живой иллюстрацией его мыслей. Елисей сказал:

– То есть вы утверждаете, что существует некая Машина, которая способна изменять мировоззрение людей, подсовывая им истории, которые это мировоззрение расшатывают?