Девочка, Которая Выжила

И тут, сам не понимая почему, Максим начал вдруг разглашать этой почти незнакомой девушке тайну следствия, которую должен был хранить. Он рассказал Рыжей Глаше, что студентка Института современного искусства выпала из окна, что обстоятельства этого падения странные, что дверь в комнату, из окна которой девушка выбросилась, была заперта, что у погибшей полные карманы карандашей и линеров, но нет ни блокнота, ни папки для рисования. Что неизвестно куда пропал мобильный телефон погибшей, а под ногтями у нее серая шерсть.

– Ты на нашу Гланю думаешь, потому что она в сером свитере? Ешь креветки.

Максим очистил креветку, отправил в рот, и это наконец-то был знакомый вкус, только здешние креветки были значительно нежнее тех, что Максим покупал в супермаркете замороженными и варил в кипятке. Нет, он не подозревал в убийстве Белую Глашу, он просто должен был все проверить. А Белая Глаша в момент смерти подруги была неизвестно где, и да – у нее был серый свитер, и надо было просто проверить, не совпадают ли шерстяные волокна ее свитера с волокнами под ногтями погибшей, хотя это ничего не будет значить, но просто проверить.

– Ты знаешь, что женщин убивают, как правило, мужики?

Максим кивнул – да. По статистике, убийцы женщин – чаще всего мужчины. Но все равно надо проверить шерсть. Хотя это жуткая тягомотина. Писать постановление, потом криминалисты будут телиться три недели.

– Вели им сделать экспертизу сегодня.

Максим стал рассказывать, что криминалистам нельзя велеть сделать экспертизу быстрее установленных сроков.

– Просто вели им, ты пробовал просто велеть?

– Нет.

– Попробуй. Люди слушаются, если им просто велеть. Ты же меня слушаешься. Ешь креветки.

И Максим стал есть креветки. А Рыжая Глаша допрашивала его:

– И сколько получает следователь?

– Шестьдесят тысяч.

– То есть ты на коррупцию живешь?

– Нет, у меня не получается.

– То есть ты на шестьдесят тысяч живешь? Это хуже, чем на коррупцию.

Максим кивнул. Он попытался было рассказать Рыжей Глаше про бытующую в СК поговорку: «Тебе ксиву дали, крутись, какая еще зарплата», но не смог сформулировать, а просто проговорил:

– …тебе ксиву дали, крутись…

И Рыжая спросила:

– Тебе начальство отдает преступные приказы?

Максим кивнул:

– Иногда.

– И ты чего?

– Прошу отдать приказ в письменном виде.

– И чего?

– Второй год без премии.

– А чего не уйдешь?

– Куда?

– Куда можно уйти из следователей?

– Ну, в адвокатуру. Туда следаков берут со свистом. Только надо сначала рапорт написать.

– То есть уволиться? – уточнила Рыжая.

– Ну да. Адвокаты не хотят принимать экзамены, пока не уволился. Потому что а ну как не уволишься – выходит, они потратили время.

– Почему ты не уволишься?

Максим промолчал.

– Ты просто боишься, – сказала Рыжая. – Ешь креветки.

Они вышли на улицу. Рыжая Глаша надела шлем, оседлала мотоцикл и жестом показала Максиму, чтобы садился ей за спину.

– А шлем? – спросил Максим.

– Мой шлем на тебя не налезет.

– А менты остановят?

– Не догонят.

– А голова, если что?

– Разлетится вдребезги.

– Ну ладно.

Максим перекинул ногу, сел позади Рыжей Глаши и обнял ее. Под мотоциклетным костюмом она была как железная. Она спросила, где находится криминалистическая лаборатория, в которую следует отвезти ниточку с Аглаиного свитера, и, получив ответ, пустила F 850 GS Adventure в поток уличного движения. Конечно, Максим умел управлять мотоциклом, но не умел так, как Рыжая Глаша. Их мотоцикл казался Максиму головою скоростной змеи, которая ввинчивалась в тягучую московскую пробку и за которой тянулся хвост, потому что осознавать движение машины Максим мог заметно медленнее, чем оно происходило. У одного из светофоров Рыжая обернулась:

– Не подмахивай на поворотах: ёбнемся.

– Что? – не расслышал Максим.

– Ты тяжелый очень, сиди ровно.

Максим хотел что-то ответить, но мотоцикл дернулся, а Максим чуть не опрокинулся навзничь, лишь в последний момент успев ухватиться за Глашину талию. Она была как железная, эта женщина, как железная и намертво прикрученная к мотоциклу дюймовыми болтами.

У дверей лаборатории Рыжая Глаша обернулась:

– Я тебя подожду.

Но стоило только Максиму слезть и проговорить: «Я быстро», как наездница дала газу и умчалась, первые метров двести балансируя на заднем колесе. Максим вдруг подумал, что она не вернется. Ему было так горько думать эту мысль, как бывало только в детстве, когда уходил кто-нибудь важный, например, мама уходила в булочную, оставив Максима одного в квартире слушать пластинку про бременских музыкантов.

Дежурила в лаборатории Тоня. Максим написал ей постановление о проведении экспертизы, положил Аглаину ниточку в пластиковый пакетик для вещдоков и сказал:

– Это надо сегодня.

Тоня хотела было возразить что-то о предусмотренных сроках, но Максим просто развернулся и вышел. Только бросил в дверях через плечо:

– Сегодня.