Девочка из черного мрамора

Спустя пару часов Тамара сидела на кровати у себя в комнате и снова всматривалась в фото на телефоне. Когда у них с Соней появились название газеты и временной диапазон, они ринулись обратно в библиотеку – на их счастье, все еще открытую. Перед ними положили толстенную подшивку номеров «Калининградской правды» за конец 1964-го и весь 1965 год. При виде этой груды бумаги – больше трехсот газет – Тамара сначала приуныла. Соня резонно предложила начать с конца – раз в июле 1964 года с санаторием «Янтарь» (да, именно так он назывался) все было в порядке, значит, стоит немного отмотать вперед. Им повезло – в который уже раз за этот странный день. И вот Тамара рассматривала на экране крохотную заметку, которую сфотографировала из октябрьского номера 1965 года.

«…На реконструкцию закрылся санаторий “Янтарь”, расположенный на живописном берегу озера, в пятнадцати километрах от Зеленоградска. Причиной стало ветхое состояние здания. После несчастного случая, в котором пострадали несколько гостей санатория, администрация области признала особняк, в котором располагалась здравница, аварийным. Двери “Янтаря” снова откроются для пациентов Союза после ремонта…»

Конечно, этого Тамаре не хватило. И теперь, когда у них с Соней были название и год, из недр капризного поисковика все-таки выплыли несколько интересных результатов. Правда, эти сообщения на форумах, теории, обрывки чьих-то свидетельств почти не отвечали на вопросы, которые не давали Тамаре покоя. Даже наоборот. Оставили после себя еще больше вопросов – тревожных, туманных.

Аварийное состояние здания тут ни при чем, писали на заброшенных сайтах неизвестные люди, спрятанные за никами и пустыми аватарками. Оно никогда не было аварийным. Здесь ничего не рушилось и не ломалось. Те, кто работали в «Янтаре», не очень любили говорить о том, что здесь на самом деле произошло. Многие из них и вовсе пропали после закрытия санатория – просто собрали вещи и переехали из области, так что никто их больше не видел. Но те, что все-таки делились с близкими – под большим секретом, – говорили об одном и том же. Здесь умерло несколько человек. Кажется, мужчина, женщина и маленький мальчик. Нет, они не тонули в пруду, на них не обрушился потолок. Тела нашли растерзанными, неузнаваемыми. Говорили о диких зверях – волках, медведях, – но в это мало кто верил. Потому что никаких медведей здесь никто не видел. И из-за медведей санаторий не закрыли бы так срочно, не оцепили бы территорию молчаливые люди в форме.

Кто-то рассказывал, что хищный зверь в этих краях и правда водился. Но только на медведя он совсем не был похож. Хотя бы потому, что медведи не летают. А еще рассказывали, что попасть в «Янтарь», пока он еще был открыт, хотели очень многие – была огромная очередь из желающих. Но не потому, что санаторий обещал какое-то особенное лечение, а из-за статуи, которая стояла в его холле. Местные экскурсоводы самозабвенно рассказывали, что, если коснуться пера крылатой девушки, исполнится твое заветное желание, а еще ты получишь необычные способности. То же самое говорили и про пруд, в котором обязательно полагалось искупаться. В подтверждение этой легенды в «Янтаре» как раз в тот последний перед загадочным закрытием заезд одна из отдыхающих, девочка лет тринадцати, вдруг начала играть на фортепиано, почти как профессиональная пианистка. Хотя до этого окончила всего пару классов музыкальной школы, и то с тройками. Что потом стало с этой девочкой, никто не знал.

Тамара подняла глаза от телефона и принялась покусывать кончик ногтя на большом пальце. Соня, которой она отправила все эти истории, написала, что они «почти наверняка вымысел либо сильное преувеличение реальных фактов». Но в ее сообщении чувствовалась неуверенность.

Тамара не заметила, как сумерки за окном сгустились и стали почти непроницаемо-черными. И как эта темнота просочилась сквозь незашторенное окно в комнату, освещенную только жалким прямоугольничком Тамариного айфона. Эта темнота легла теперь ей на плечи, пощекотала ее шею, коснулась ушей невнятным шепотом. Тамара была почти уверена, что видит в переплетении теней за окном очертания крыла, мерцающий глаз, вытянутое лицо, завешанное длинными грязными волосами. Слышит крик, пронзительный, надрывный. Сбивчивое дыхание, звук лихорадочно быстрых шагов по опавшим листьям.