Девочка из черного мрамора

Тамаре снилось, что она в темной комнате. Что сидит на холодном каменном полу и ее легкие жадно хватают тяжелый затхлый воздух. Что со всех сторон накатываются сырые стены и кажется, будто они вот-вот сожмут ее в своих каменных тисках, переломают ребра, будут давить на череп, пока он не треснет, как яичная скорлупка. Ее тошнит. Кружится голова. Некуда спрятаться от запаха. Отвратительной гнилой вони, в которой смешались гной, пот, запекшаяся кровь, мокрая шерсть и протухшее мясо. Она принюхивается, пытаясь понять, откуда исходит запах, и наконец понимает, что это от нее. Дрожащими пальцами она прикасается к своей коже – влажной и обнаженной, шарит по телу, покрытому коркой грязи и крови, взбирается выше – к груди, к ключицам, переползает через плечо… Тамара, задыхаясь, отдергивает руку и просыпается.

Глаза сначала видят только темноту, а уши не слышат ничего, кроме собственного сбивчивого дыхания. Но через нескольких мгновений Тамара осознает, что по-прежнему вдыхает запах. Не такой сильный, как чувствовала во сне, но желудок ее скручивает спазм. Не то от тошноты, не то от ужаса. Потому что над головой отчетливо поскрипывают доски. Размеренно, словно кто-то не торопясь расхаживает над Тамариной головой. Подкрадывается к ней поближе. Шаги останавливаются, и на смену им приходит протяжный обиженный скрип. Так скрипят дверные петли, которые много-много лет никто не смазывал. Тамару обдает сырым сквозняком. И новой волной вони. Будто то, что источает ее, стало еще на пару шагов ближе.

Воображение услужливо напоминает Тамаре о подкасте, который она слушала пару месяцев назад. True crime, невыдуманные истории о преступлениях и странных событиях. Там рассказывали о серийном убийце, который держал жертву на чердаке, пока она медленно умирала от голода и жажды, а потом, когда соседи почувствовали запах, попытался унести тело. Что, если и сейчас… Этот особняк простоял пустым… сколько лет? Все ведь знают, что ничего хорошего в пустых домах не происходит. А особенно в тех, где есть закрытые чердаки и темные подвалы.

Шв-в-в-р-р-р…

Там, наверху, что-то протащили по полу. Потом стало тихо. Но Тамара, превратившаяся от страха в изваяние и так и не решавшаяся хотя бы поднять глаза к потолку, сумела уловить слабый, едва слышный звук. Дыхание. Глубокое неспешное дыхание. А вместе с ним тихий шорох, словно кто-то провел рукой по ткани.

Краем глаза она заметила движение – тень пробежала по потолку. Но тут же поняла, что нет, никакая это не тень. Что-то движется сверху, медленно движется прямо на нее. Тамара заставила себя открыть глаза и повернуть голову. Потолок стекал на нее большой тягучей каплей. Как воск, карамель или густой белый клей. Он с каждым мгновением становился ниже и ниже, угрожающе нависая над Тамариной кроватью. Протечка, вдруг поняла Тамара. Это натяжной потолок, просто эластичная ткань. Дождь сквозь дырявую крышу залил чердак, там собралось много воды, и она просто тянет ткань вниз, не давая ей пролиться. Мама рассказывала, что в одном из ее антикафе такое было: пришлось вызывать людей, которые аккуратно прокололи потолок, спустили воду и залатали ткань. Наверное, и здесь…

Тамара хотела соскочить с кровати, чтобы дождевая вода не пролилась на нее, но, когда вгляделась в то, что неумолимо тянулось к ней сверху, застыла на кровати. Сквозь тонкую белую ткань проступали очертания ладони. Трехпалой, узкой, с длинными ногтями, которые впивались в полотно. Тамара слышала, как потрескивают волокна, а ладонь все давит и давит вниз.

Все настойчивее и тошнотворнее становился запах. Голова у Тамары закружилась. С трудом дыша, она приказывала себе встать и бежать, но ноги не слушались, будто она пару лет провела в постели и мышцы разучились работать.

Ладонь, обтянутая тканью, была уже совсем близко. Так близко, что почти касалась лица Тамары. Она некстати попыталась представить, что же прячется там, за полотном, какой должна быть рука, чтобы дотянуться с потолка до кровати, и что за существо может иметь такие руки.