Девочка из черного мрамора

Луч фонарика задрожал, высвечивая острые ребра, пожелтевшие зубы, пустые глазницы, вытянутые бедренные кости, позвонки разных размеров. А еще крылья. Вернее, остовы крыльев, – они топорщились, как спицы от зонтиков, больших и маленьких. В какой-то момент Тамаре показалось, что она видит пальцы. Тоненькую человеческую руку, почти детскую. Крошечные косточки, хрупкие, почти фарфоровые. «Пропала фройляйн из соседней деревни» – так, кажется, писала Ангелика? Тамара содрогнулась и зашагала прочь: ей не хотелось рассматривать, кому принадлежат эти кости и есть ли там крылья.

Они прошли еще немного. В прошлый раз Тамара нашла дверь случайно – когда бежала от того, что гналось за ней. Или ей только казалось, что гналось. Стоило только подумать об этом, как темнота за спиной стала плотнее, – и Тамара была почти уверена, что слышит тихий шелест и едва различимое клацанье по каменному полу. Фонарик в руке вдруг погас, и Тамара словно нырнула в банку с чернилами. Стараясь успокоить подступающую панику, она нажимала боковые кнопки на телефоне, но тот не реагировал. Тамаре стало страшно, что он разрядился и они с Артемом останутся тут, пока кто-то их не найдет. Может быть.

– Артем, – позвала она жалобно.

Он не ответил.

– Эй… – повторила Тамара и услышала, как дрожит ее голос.

Она обернулась в одну сторону, сделала несколько шагов, потом повернулась в другую – и поняла, что уже не понимает, откуда пришла и куда направлялась.

Вокруг плескалась темнота – безбрежная, неисчерпаемая. И вот эта темнота всколыхнулась, и Тамара увидела, как вырисовываются во мраке острые изломанные контуры – не то руки, не то лапы, не то крылья. Странная трехпалая ладонь, завернутая в черноту, медленно протянулась к Тамариному лицу. Она закричала – так отчаянно, так утробно, как никогда до этого, кажется, не кричала.

Она взмахнула руками, защищаясь, попятилась… И через два шага уперлась лопатками во что-то теплое и податливое. Тамара услышала, как с ее голосом сливается еще один, низкий и тоже смертельно напуганный, дернулась, споткнулась, завалилась набок, ухватив пальцами мягкую ткань. В следующее мгновение она налетела на стену, и к какофонии звуков прибавилось глухое металлическое бум.

В глаза ударил луч света, и Тамара поняла, что это включился ее собственный фонарик, который она так и сжимала в ладони. Задыхаясь, она бросила луч в одну сторону, потом в другую, пока не увидела перед собой бледное, изрезанное тенями лицо Артема.

– Ты что творишь? – Он с трудом дышал и даже схватился за сердце. – Я чуть не умер!

– Я видела… – Тамарин голос взлетел на октаву выше, чем обычно. – Я видела…

Она посветила за спину Артему: там ничего не было.

– Что ты видела? Кого?

– Я… – Тамара поняла, что не хочет это описывать и уже не знает, можно ли доверять собственным глазам. – Почему ты не отвечал?! Я тебя звала!

– Не успел просто! Только рот открыл – ты как заорешь!

Тамара шагнула в сторону, и что-то ткнулось ей в поясницу: твердое, холодное. Она посветила – и луч фонарика блеснул на большой изогнутой ручке, напоминающей штурвал корабля. Или сейфовый замок.

– Это она? – Артем схватился за ручку, потянул ее на себя.

Сердце у Тамары ухнуло в ноги: она же не помнит код! В прошлый раз она подсмотрела его где-то, набрала почти наугад, а теперь ни за что бы не смогла повторить. Но дверь, к ее удивлению, протяжно скрипнула и двинулась на Артема.

Они оказались на пороге небольшой комнаты или скорее камеры. Артем шагнул внутрь, Тамара пошла следом, освещая путь. Под подошвами что-то раскатывалось и хрустело. Фонарик плясал по каменным стенам и ржавому остову кровати с сетчатым дном, по перевернутому деревянному ведру и сероватым лоскутам ткани, по крохотным белым косточкам, плотным ковром устилающим пол.

Тамара зажмурилась.

– И это все? – В голосе Артема нельзя было не услышать растерянность.

Больше в камере и правда ничего не было. Никаких следов Ангелики. Или того, что от нее осталось.

Тамара стояла посреди камеры и растерянно оглядывалась.

– Почему? Ведь должно было остаться хоть что-то… Или нет?

Артем носком кроссовки поворошил кости на полу.

– Скелет, возможно. Но здесь только крысиные. Или мышиные… Даже знать не хочу. Если мы ничего не видим, может, ее тут и не было?

– Может… – Тамара размышляла о том, что происходит с останками человека. Могут ли они со временем рассыпаться в пыль? Можно ли их сжечь дотла? Мог ли Нойманн просто вынести отсюда тело девочки и оставить его в другом месте? И если так, то что им тогда делать?

– Надо выбираться, – поморщился Артем. – Мне здесь совсем не по себе. Чувствуешь этот запах?

Тамара чувствовала и запомнила еще с прошлого раза. Протухшее мясо. Сгнившие фрукты. Кровь.

– Я не знаю, что здесь было, но явно ничего хорошего. Это все выглядит как идеальное убежище маньяка. Может, охрана уже десятый сон видит и мы спокойно выйдем за ворота. А потом… ну, решим что-нибудь на свежую голову.

– Да. – Тамара кивнула.

– Посвети сюда на секунду. – Артем провел пальцами по стене.