Девочка и мертвецы

 — Куда вы дели Катеньку? — закричал Марик.

 — Зачем она тебе?

 — Верните ее мне!

 — Давай условимся: ты мне моего Феденьку возвращаешь, а я тебе — Катюху.

 — Как же я вам его верну? Он окончательно помер.

 — А ты отправляйся за ним в Китеж-град!

 — Вот уж дудки! — сказал Марик. Увидел у сарая лопату, схватил: какое никакое, а оружие. Вкупе с щупальцем, кстати, радиус поражения вырастает вдвое.

 Марик собрался: бой предстоял опасный.

Глава вторая

 В Лермонтовке ощущались панические настроения. Улицы были забиты отчаянно сигналящими машинами и людьми с котомками да продуктовыми тележками. Рыбнев не сразу сообразил, в чем дело. Встретил юркого разносчика бесплатных газет, забрал у него “Новостной листок”. Реклама крупных фирм и предприятий в этой дешевой газетенке отошла на второй план, а на первую страницу выдвинулась мещанская рубрика “Куплю-продам”: покупали и продавали в основном дорогущие билеты на автобусы и геликоптеры из Лермонтовки.

 “Пушкинская некромасса после двух лет затишья пришла в движение и двигается на город”, — прочел Рыбнев название статьи.

 К Рыбневу подбежал молодой парень с залитым кровью лицом, и у Рыбнева приключилось дежавю: видел уже такое. Видел! Парень попросил сигарету, Рыбнев развел руками: кончились, мол.

 — Вот и хорошо, — сказал парень. — Давно хотел завязать с курением.

 — У вас кровь на лице, — заметил Рыбнев.

 — Это ничего, — ответил парень. — А мы с вами раньше не встречались?

 Рыбнев пожал плечами:

 — Может, в Пушкино?

 — Никогда не был в Пушкино, — сказал парень.

 — Жаль.

 — Чуете, чем пахнет?

 — Лето скоро? — вопросом на вопрос ответил Рыбнев.

 — Дерьмом пахнет, — сказал парень. — Вы на лошадиную лепешку наступили.

 Он убежал, а Рыбнев, шепотом ругаясь, стал обтирать грязную подошву об бордюр. Мимо проходил высокий седой мужчина в плаще и широкополой шляпе, с ведром за спиной. Он вел под уздцы старую подслеповатую лошадь. Седой остановился подле Рыбнева, принялся внимательно его разглядывать.

 — Вам чего, уважаемый? — спросил Рыбнев.

 Седой махнул рукой, показывая на спешащих прочь из города людей:

 — Видите их?

 — Вижу, — сказал Рыбнев.

 — Они спешат на север и восток, а вы идете на юг, навстречу некромассе.

 — Никуда я пока не иду, — заявил Рыбнев. — Я с подошвы дерьмо счищаю.

 — Думаю, нам с вами по пути, — сказал седой и протянул Рыбневу руку. — Позвольте представиться: Сергей Судорожный, бывший разнорабочий, а ныне — странник без роду и без племени. Практически русский сказочный персонаж. — Он улыбнулся.

 — Вы идете в сторону Пушкино? — уточнил Рыбнев, пожимая руку сказочному персонажу. — Не боитесь некромассы?

 — Не боюсь, — смело ответил Судорожный и ласково похлопал лошадку по шершавой шее. — У нас с Огневкой есть важное дело, и оно не терпит отлагательств; неважно, встретится нам некромасса или нет. Вернее, очень даже важно, но…

 — Мне тоже надо в сторону Пушкино, — прервал Рыбнев сбивчивую речь Судорожного. — Но боюсь, я покину вас раньше, чем вы думаете: мне надо добраться до фермы, которая находится неподалеку от Лермонтовки.

 — Что ж, — философски заметил Судорожный, — и пары часов в компании будет достаточно. Всяко веселее.

 Они пошли вместе. Сначала идти приходилось против людского потока, на них часто натыкались, едва не сбивали с ног, ругались, но ближе к окраине города поток иссяк. У самого выезда их остановил патруль в синей милицейской форме; было видно, что ребята нервничают.

 — Куда следуем?

 Судорожный приподнял шляпу над головой:

 — На ферму, что к югу. Надо захватить кое-какие вещички, прежде чем двинуть в бега на север.

 — Некромасса, говорят, уже очень близко, — сказал сержант. — Вот вам мой совет: забейте на вещички и дуйте из города.

 — Рад бы, но не могу: очень важные вещи остались, — заявил Судорожный. — Среди них подарок покойной матушки: фотокарточка, где я маленький у мамы на ручках, а позади нас — молодые березки.

 Рядовой повертел пальцем у виска.

 Сержант вздохнул и сказал:

 — Что ж, не смеем вас больше задерживать.

 Патруль удалился.

 — Какие вежливые ребята, — небрежно заметил Рыбнев.

 — С людьми по-хорошему надо, они так же и ответят, — заявил Судорожный, хлопая клячу по тощему боку.

 Они вышли на пустое шоссе.

 — Ваша лошадка едва дышит, — заметил Рыбнев. — Она вам ход не замедлит?

 — Это неважно, — сказал Судорожный. — Свою Огневочку я ни за что не оставлю. Как видите, я путешествую без провизии, а путь предстоит неблизкий. Огневочка обеспечит меня пропитанием. Из нее отличный хаш получается.

 — Хаш? — переспросил Рыбнев. — Я много слышал о лошадином хаше, пробовал даже как-то, но ни разу не видел, как его готовят. Правда, что лошадь не чувствует боли?