Девочка и гора

— Я покажу тебе грозную! — взревела Яз. Она потянулась к съежившемуся Стержень-корню, но тут звук рога потряс склон горы, и огромные серебряные двери начали тяжеловесно распахиваться. Вход зиял перед ними, открываясь на широкую улицу, ее окрестности были плохо очерчены, меняясь вместе с остальной частью города, отказываясь останавливаться на чем-то одном, но вместо этого предлагая колеблющееся видение больших площадей и огромных башен. В дальнем конце виднелось единственное неподвижное сооружение: внушительный зал с портиком, опирающимся на огромные каменные колонны.

Яз развела пальцы, отпустив воротник белого пальто Стержень-корня, и вошла внутрь. Она ничего не сказала, но Турин практически слышал ее мысленное бормотание и проклятия.

Турин последовал за ней, как он следовал за ней от ямы, как так долго следовал за ней по льду. Для Турина красота Яз всегда была связана с ее силой. Когда она злилась, она могла быть откровенно пугающей, но при этом каким-то образом прелестной. Несмотря на то, что изменения лишили ее большей части твердой силы Икта, она сохранила сильные углы своего лица, бледные на белом глаза, которые в один момент могли излучать нечеловеческую настойчивость, в следующий — упрямую решимость, а в следующий за ним наполниться состраданием.

Впереди, в массивном зале со множеством колонн, их, скорее всего, ждала смерть, и Турин позволил себе задуматься о том, что могло бы быть. Он и Яз могли быть... чем-то большим, чем они были. Он хотел этого. Он хотел побыть наедине с Яз. Пришло время сказать то, что он не мог сказать, сжавшись в ледяной хижине с никогда не спящим Эррисом и другими, прижавшимися к нему.

Подобно звездам, которыми Яз правила, как королева, она была красива, очаровательна, но в то же время бросала вызов. Ее аура не разрушала его разум, как у звезды, но, казалось, всегда отвлекала его. Она была так сосредоточена на их цели, так привязана к их выживанию, всегда смотрела так далеко вперед, что было трудно представить ее в настоящем, в том месте, где она была ему нужна.

Он подумал и о Куине, оставшейся наедине с Эррисом и этой новой девушкой в темном аду, куда их отправил Стержень-корень. Он надеялся увидеть ее снова. Как и Яз, которую сформировали таланты, быстрота Куины привела к притяжению, которое он испытывал к ней. В одно мгновение нежная, в следующее — быстрая, как удар нож, девушка с острыми чертами лица и озорным умом в глазах. Она была молода, но жаждала учиться, и в последнее время ее быстрые взгляды, казалось, все чаще и чаще находили его.

Город возвышался вокруг них, взбирался на вершину, его особняки были ослепительными и многообразными. Место встречи богов. Сегодня он приветствовал Турина из Сломанных, Яз из Икта и призрак человека, который не только был старше льда, но, возможно, родился раньше, чем на Абете появился первый человек. Все трое прошли по улице к огромным золотым дверям зала, возвышавшегося в дальнем конце. Стоя перед ними, глядя на них, Турин какое-то долгое мгновение думал, что, возможно, они не откроются, но затем, неизбежно, двойные створки широко распахнулись. В конце зала в большом очаге тлел огонь. Его свет не достигал стен, и издали его ложе из светящихся углей больше походило на последнюю алую звезду на кладбище неба. Перед камином стояли три пустых трона, их тени тянулись ко входу.

Турин и Яз стояли за плечами Стержень-корня в дверях, ни один из них не был готов войти в зал. Если бы Майя была здесь, подумал Турин, она сказала бы им, что тени не были ни пустыми, ни естественными.

— Наши отцы были Титанами! — Голос прокатился по залу, как гром, заставив Турина вздрогнуть. — А теперь они ушли, забрав даже наши воспоминания о них. Что они оставили нам? Один священный запрет! Один закон старше, чем этот новый век человека. НИКТО НЕ МОЖЕТ ПОСЛЕДОВАТЬ ЗА НАМИ!

— Никто не может последовать! — Темнота запульсировала от множества голосов.

— Никто не может последовать! — Тени свернулись на центральном троне, сгустились, принимая форму. — И это, братья и сестры, наш долг. Наше знание. Мы охраняем их врата. Но Стержень-корень и ему подобные пришли с ключами.

На троне справа собралось больше теней, и там тоже образовалась фигура. Как и другая, она стала массивным, задумчивым существом, вдвое выше любого геранта, с черной плотью, дымящимся темнотой. Но там, где первое ревело и искрило молниями, как неистовая грозовая туча, это пульсировало ужасным холодом, и мороз распространялся перед ним. Белые глаза открылись в пустоте лица, и Турин вздрогнул, как будто снова оказался на льду.

— На главном троне восседает Сеус, — прошептал Стержень-корень. — Другие разумы городов наблюдают за этим. Рядом с ним — Аидис, часть правящего триумвирата. Сеус командует ими, но его власть не абсолютна.