Девичья башня

– Вот как, – заметил Али, – значит, днем меня не будут беспокоить? Я ведь должен выспаться к следующей ночи.

– Я распоряжусь, чтобы тебя не трогали, – пообещал дознаватель.

– Как тебя зовут? – спросил Али.

– Ялчин, – зачем-то понизив голос, ответил дознаватель.

– Скажи мне, Ялчин, за что я арестован? В чем моя вина?

– Только между нами, – предупредил Ялчин.

– Конечно!

– Тебя обвиняют в связи с пиратами.

– Вот как, – удивился Али. – Как быстро. Да они на ходу подметки рвут. И чем это мне грозит?

Дознаватель провел указательным пальцем по горлу и позвал стражника.

Али увели обратно в башню. Когда за ним закрылась дверь он, не дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте, по стеночке, ощупью нашел каменную лестницу и поднялся наверх, вдоль стены нащупал доски шириной в полтора локтя, попробовал их на прочность, затем аккуратно лег и, гадая, кто из команды донес на него, заснул.

Ялчин не сдержал данного ему слова, ибо через короткое время как показалось Али, хотя, на самом деле, был уже полдень, дверь со скрежетом открылась, впустив внутрь зигзаг солнечного света. Али проснулся, но спросонок не мог взять в толк, где находится, и что происходит. Ему казалось, что он все еще на корабле, и лишь прилег на палубу, устав от бесконечной качки.

– Ну и где он? – услышал Али. Голос был ему знаком, но как Али ни силился, не мог вспомнить, кому он принадлежит.

– Господа, если вы ищите меня, то я здесь, – откликнулся Али.

Он сел осторожно, разминая онемевшие пальцы руки, чувствуя от прилива крови покалывания в пальцах.

– Ты чего там делаешь? – рявкнул стражник. – А ну спускайся вниз.

– Не ори на него, – услышал Али все тот же знакомый голос. Но на этот раз он узнал его.

Али осторожно, придерживаясь стены, спустился вниз. Перед ним стоял Джамал. В полумраке башни его одежда казалась еще роскошнее, чем была на самом деле. Сейчас в нем безошибочно можно было признать вельможу. Белый верх, черный низ, зеленая накидка, подбитая хлопком – все это было сшито из чистого шелка.

– Дорогой Али, – сказал он, – я только сейчас узнал об этом ужасном недоразумении. И сразу же поспешил к вам. Я, конечно же, сделаю все, чтобы вызволить вас отсюда. Знаете, такое смутное время настало, спецслужбы подозревают буквально всех. Особенно иностранцев.

Джамал говорил без остановки, словно боясь упрека. Али, улучив паузу, вставил вопрос:

– Разве вашего свидетельства будет недостаточно, чтобы меня отпустили? Капитан говорил, что вы важная персона.

– Увы, мой друг, не настолько, чтобы командовать тайной службой. Здесь не все так просто. Мне придется обратиться к самому ширваншаху. Но беда в том, что его нет в Баку. Он в Шемахе. Ходят слухи, что столицу переносят сюда. Так вот, двор и сам шах живут на два города.

– Сюда переезжает столица, – удивился Али, – а зачем? Я слышал Шемаха – удивительное место, тенистое, прохладное. А здесь только холмы и скалы, да ветер сумасшедший.

– Дело в том, – сказал Джамал, – что Шемаха не смогла отразить натиск татар. Ширваншаху чудом удалось бежать. А Баку выстоял. Татары не смогли его взять. Просто обошли его и направились к Дербенту. Но у меня нет возможности, чтобы ехать в Шемаху. Я обязательно вам помогу, дайте мне время. Есть у вас сейчас какая-нибудь просьба?

– Конечно, – сказал Али, – помогите мне отсюда выйти.

– Я же вам объяснил, – досадливо сказал Джамал, – вам придется побыть здесь. Как только шах вернется, я подам ему прошение.

– Спасибо, – сказал Али, – я вам очень благодарен.

– И все? Больше ничего не надо?

Али взглянул на стражника, перевел взгляд на Джамала. Странно, почему-то он уже не чувствовал симпатии к бывшему попутчику. И даже его навязчивое желание помочь арестанту вызывало у него неприязнь. Может быть, причина была в том, что разодетый в пух и прах царедворец, благоухая цветочными маслами, стоял перед ним – человеком, проведшем ночь в смрадной башне. Тем не менее, Али высказал просьбу:

– Я бы не отказался от вина.

– Вина? – удивился Джамал.

– Да, и хорошо бы соломы.

– Соломы, – развеселился мирза, – вы, что же решили подпалить эту башню? Стражник тоже засмеялся.

Али сдержанно улыбнулся.

– Ну что вы, я ведь тогда и сам погибну. Солому я хочу использовать в качестве подстилки, спать жестко.

– Ну, зачем же солому, я распоряжусь, чтобы принесли тюфяк.

– Не надо тюфяк, – сказал Али, – я в последнее время несколько избаловался, стал брезглив. Солому.

– Хорошо, будет вам солома.

– И вино.

– Насчет вина не знаю. Откровенно говоря, вы ставите меня в затруднительное положение. Я попробую. Это все?

– Все, – сказал Али.

– Ладно, тогда я ухожу. Держитесь.

У выхода Джамал остановился и ударил себя по лбу, словно что-то вспомнив:

– Послушайте, а как же ваша рабыня? Бедняжка, она же одна в чужом городе. Может быть, я могу ей чем-то помочь? Где она сейчас? Вы, кажется, говорили улица Фалаки. А номер дома какой?

– Номер я не знаю. Я его помню визуально.

– Жаль, а то бы я мог послать кого-нибудь из женщин моего дома.

– Благодарю, вы очень любезны. Но право не стоит тратить ваше время на простую рабыню. К тому же я не уверен, что она находится на улице Фалаки.