Девятый конвой

Водитель резко затормозил, чтобы не попасть в очередную дорожную неприятность. Навстречу, едва не зацепив левый борт, протарахтел джип с камуфляжными разводами на кузове. Пассажиры снова заворчали. Не хрусталь, понятно, перевозится, но вроде и не дрова.

В салоне было жарко, невзирая на отсутствие стекол. Над востоком Украины много дней висел безжалостный антициклон. Ни ветерка, ни облачка, температура под тридцать, хорошо хоть, что не под сорок.

Молодой боец с нервно дрожащим глазом и желанием всех убивать, впечатанным в физиономию, стащил с себя защитную куртку и принялся расстегивать лямки бронежилета, чтобы облегчить дыхание.

– Ну и правильно, – проворчал голубоглазый сосед с выпяченным подбородком. – Все равно контрафактная подделка. В вышиванке бы лучше поехал.

– Сам ты контрафактный! – бросил молодой и постучал костяшками пальцев по кевлару. – Нормальный броник, не стыдно надеть. Товарищ майор, чего мы тут как рыцари сидим? – обратился он к затылку начальника. – Уже в тылу, повсюду наши, разрешите рассупониться?

Сосед отрывисто гоготнул. Его почему-то сильно развеселило слово «наши».

– Отставить, боец! – проворчал бровастый майор. – Ты солдат, а не капуста. Нечего тут пузом сверкать.

– Вот на бабу полезешь, тогда снимешь, – буркнул под ленивые смешки его светловолосый заместитель, подумал и добавил: – Если захочешь еще когда-нибудь на нее забираться.

Автобус въезжал в Скворечники, депрессивный малоэтажный городок, помеченный войной. Прохожих почти не было, но над домами развевались украинские флаги. Бомбежка обошла городок стороной, но близость фронта отмечалась повсеместно – в мрачной атмосфере, в быстро перебегающих людях, в изобилии камуфляжа на квадратный метр.

Проезжую часть тоже не бомбили. Она и так была разбитой, а после прохода тяжелой техники и вовсе выглядела пашней. Водитель ругался, лавируя между ямами, посылал всех за тридевять земель. Навстречу проехали несколько танков, жутко грохоча и распространяя удушливый смрад. На броне сидели пехотинцы. Кто-то помахал пассажирам автобуса. В ответ те тоже изобразили приветственный жест – дескать, слава Украине, все такое.

– Товарищ майор, горючее на исходе, – проворчал водитель. – Заправиться надо. Эта тварь бензин жрет, как голодный волк мясо.

– Так заправляйся, Ершевич, кто не дает? – отозвался командир. – От меня-то ты что хочешь? Может, денег? Нема, знаешь ли, грошей. На войну послали, а заплатят потом. Командировка называется.

Автобус остановился у заправочной станции. Водитель порылся в карманах, отыскивая бумажки, согласно которым он имел право заправляться за счет Министерства обороны. Здесь уже стояли несколько грузовиков, ругались люди в униформе и в штатском. Горючее вроде было, но что-то людей не устраивало.

Водитель Ершевич спрыгнул с подножки, потащился к колонке за заправочным пистолетом. Люди в салоне завозились, стали осматриваться.

Плечистый парень с обветренным лицом ткнул локтем спящего соседа и заявил:

– Подъем, Давыденко! Долго спишь, надоело на тебя любоваться.

– Ага, на этой войне надо спать быстро, – согласился боец с перевязанной рукой, сидящий сзади. – Глаза закрыл, пулей выспался и в бой!

Офицеры вышли из автобуса, чтобы размяться. За ними потянулись еще несколько человек. Бойцы кряхтели, тащили с собой оружие.

Вокруг заправки царило нездоровое оживление. Подъехал грузовик с отвалившимся бортом. В кузове на рваной подстилке лежали раненые с окровавленными повязками. Водитель пристроился в хвост «пазику», вышел и закурил, несмотря на предупреждающую надпись, красующуюся перед ним.

По дороге пылили бронетранспортеры. На каждом развевался украинский флаг. И сами боевые машины, и люди, сидящие на броне, выглядели подозрительно чистыми. Солдаты, столпившиеся возле «пазика», угрюмо смотрели им вслед.

В доме, стоявшем на другой стороне дороги, что-то происходило. Кричали люди, разбилось стекло. Двое здоровяков в форме выгнали на крыльцо щуплого мужчину средних лет, видимо, пособника террористов. Они сбросили его со ступеней и принялись смачно избивать ногами. Мужчина корчился, закрывал голову руками.

Из дома выбежала женщина, бросилась в гущу. Солдат схватил ее за волосы, отбросил, полоснул очередью под ногами. Она завизжала, поползла обратно. Громилы смеялись, на рукавах у них выделялись красно-черные шевроны с трезубцем.

Перекур не затянулся.

Ершевич прыгнул в машину и сказал:

– Можно ехать. Залил я какую-то бурду.

– Да садись же ты, Крюк! – Майор подтолкнул замешкавшегося бойца. – А то стоишь, как свидетель Иеговы под дверью.

Бойцы рассаживались, бренча оружием. Путешествие продолжалось. Ершевич дождался, пока по самому центру трассы пройдет очередная колонна, и вырулил на дорогу. Автобус снова затрясло, пассажиры все время подскакивали. Покрытие делалось все хуже.

Недалеко от выезда из Скворечников лопнуло колесо. Хорошо хоть, что автобус не успел разогнаться. Ершевич и два бойца начали ставить запаску, остальные сидели и хмуро смотрели в окно.