Девять воплощений кошки

Но в шестом часу утра в Красногорский УВД с группой оперативников МУРа приехал сам Елистратов.

К семи утра сарафанное радио разнесло по Красногорску самые невероятные слухи о происшедшем. И во дворе УВД дежурили репортеры, телегруппа канала новостей «Подмосковье», а затем на крутых машинах – в основном джипах и «Вольво» – к УВД начали съезжаться крепкие мужчины сорока-пятидесяти лет, хорошо одетые, по виду – либо бывшие военные, либо сотрудники и владельцы частных охранных предприятий, коллеги Тригорского-старшего по фонду «Правопорядок в действии. Помощь правоохранительным органам». Явились посланцы от какого-то казачьего атамана, с которым Тригорский был в дружбе еще со времен службы во внутренних войсках.

Они все шли прямо к начальнику УВД, толпились в приемной. Голоса гудели:

– Да не может такого быть! За что Николая Григорьевича забрали?

– Да вы спросите сначала, что он хотел, для чего все это, цель какая!

Начальник УВД в это время вместе с генералом Елистратовым разглядывал на компьютере через подсоединенную камеру снимки с места происшествия, сделанные Анфисой Берг.

Именно поэтому она задержалась и «укусила живодера», как она всем объясняла с гордостью, «не сразу».

Снимки говорили сами за себя – человек у вольера с кошками рвет плоскогубцами сетку. Вот наклоняется к канистрам, берет одну и просовывает в дыру. А вот снимок, где пытается задушить участкового Миронова и выкручивает ему руку. И еще снимки – уже на фоне пожара, когда капюшон откинут – искаженное гримасой дикой злобы и ненависти лицо красногорского живодера.

Закончив со снимками, Елистратов подозвал Катю и Анфису к себе. Долго разглядывал их, словно видел впервые.

– М-да, – наконец сказал он, – недурно. Провернули задержание с поличным. Почему про красногорские события мне сразу не доложили?

– Я вам докладывала, – возразила Катя, – говорила, что Юдина имела кота, и он был отравлен вместе с другими кошками в гостинице для животных тут, в городе. Вы не стали меня слушать.

– Надо было настоять, чтобы я вас выслушал тогда, – Елистратов словно ее винил! Но потом тем же самым тоном добавил: – Молодцы, хвалю. Нашим поучиться можно, как надо работать. Ваши коллеги провели у него дома обыск. Я хочу спросить – шприцев не находили?

Катя позвала участкового Миронова. Несмотря на травму, на обыск вместе с опергруппой, понятыми и задержанным он ездил.

– Нет, товарищ генерал, шприцев мы не нашли. Да он не наркоман, не думайте, он даже водки никогда дома не держал. Здоровый образ жизни…

– Меня интересуют лекарственные препараты у него дома. Например, пентотал. Мы проведем повторный обыск совместно.

– Мы отравы не нашли, – сказал Миронов, явно не понимая, о чем его спрашивает Елистратов. – Жаль, а то экспертиза бы доказала, что это тот самый яд, которым он вместе с валерьянкой приманки намазал в зоогостинице. Но зато мы обнаружили связку ключей! И валерьянку в пузырьке на донышке тоже.

В половине девятого в УВД привезли Василису Одоевцеву. Вопросы ей задавали в этот раз только по зооотелю «Приют любви». Спросили – при ней ли ключи от приюта? Она, как и в прошлый раз, достала связку ключей из сумки.

Связки ключей сравнили. И почти сразу же обнаружились два идентично похожих ключа – от той самой задней двери приюта, которая на первый взгляд была якобы взломана.

– Вы ведь хорошо знакомы с Николаем Тригорским, Василиса Викторовна? – спросил Елистратов.

И снова Катя, как и там, в курилке музея, поразилась выдержке этой женщины. Ранним утром в УВД Василиса явилась в молодежных потертых джинсах, яркой шерстяной капе-пончо и своем неподражаемом рыжем парике, все так же умело, густо, профессионально накрашенная.

– Сдается мне, что я его знаю не так хорошо, как мне казалось, – ответила она.

– Вы состояли в близких отношениях?

– Нет. У нас до этого не дошло.

– Но Тригорский посещал вас?

– Заходил, но редко. В основном мы виделись с ним на работе в музее.

– Он украл у вас ключи и сделал слепки. Потом вернул ключи на место.

Василиса ничего не ответила.

– Он кошек отравил в «Приюте любви», – сказала Катя. – И тогда в апреле сжег приют с собаками бездомными. И снова пытался сжечь сегодня ночью на наших глазах.

Василиса и на это ничего не ответила. Она и бровью не повела, увидев Катю и Анфису в УВД, словно это так и надо, так и должно быть.

– Вы говорили – зло вокруг вас!

– Я вовсе не его имела в виду, – Василиса резко обернулась к Кате.

– А кого?

– Коля… Николай… не способен убить. Он такой правильный весь. У него сын. Он же отец… как можно… Он мне всегда нравился этим – своей правильностью, своей харизмой. Я безалаберная, я не умею жить, как все, вот даже под суд попала по молодости, по глупости, до сих пор глаза колете этим, хотя столько лет прошло. А Коля сына один, без жены, воспитал. Он не пьет. Да вы посмотрите, сколько народа приехало за него просить – все уважаемые люди, настоящие мужики!

– А как же кошки, убитые им? – спросила Катя.

Василиса выпрямилась.

– Вы меня еще долго тут продержите? – спросила она. – А то мне надо на работу в музей.

Перед допросом Тригорского Анфиса шепнула Кате: