Девять месяцев до убийства

— Согласен. Я познакомился с Майклом примерно два года назад, когда мы оба записались в Сорбонну. Я думаю, он нравился мне именно потому, что мы были такими разными. Сам я довольно сдержанный человек, мои друзья считают меня даже робким. У Майкла, наоборот, был кипучий темперамент — иногда он действовал безоглядно, а порой — даже жестоко, если полагал, что с ним обошлись несправедливо. На какую бы тему ни заходил разговор, он стремился непременно высказать свое мнение. И все же мы очень хорошо подходили друг к другу, ведь каждый из нас позволял другому иметь его слабости. Я просто благодарю Бога, что у меня был он.

— И, разумеется, — а в этом у меня нет никаких сомнений— он тоже должен был благодарить Бога за то, что у него были вы, — сказал Холмс. — Ну, а теперь расскажите мне, пожалуйста, что вы знаете о его приватной жизни.

— У нас не было никаких тайн друг от друга. Я скоро узнал, что он — второй сын в семье британских аристократов.

— Его сильно удручало, что он как второй сын не унаследует никакого титула?

Лоб мистера Тимоти Уэнтуорта прорезали морщины, когда он раздумывал, как ответить на этот вопрос.

— Наверно, можно сказать — «да». Но, с другой стороны, можно сказать и «нет». У Майкла была склонность к весьма разнузданной, если можно так выразиться, жизни. Его происхождение и воспитание не позволяли вести такую жизнь, и в результате у него возникло чувство вины. Ему нужен был клапан, чтобы выпустить это чувство вины наружу, и его положение второго сына как бы дало ему повод для недовольства, а это, в свою очередь, превратилось в оправдание его поведения.

Наш молодой гость запнулся.

— Кажется, я нс слишком-то хорошо объясняю.

— Напротив! — заверил его Холмс. — Вы излагаете все на удивление ясно. Позвольте высказать предположение, что Майкл не питал никакой злобы ни к своему отцу, ни к своему-брату.

— Я уверен, что нет. Но, в свою очередь, не могу попять, почему герцог Шайрский испытывал к нему прямо противоположные чувства. Я представляю себе герцога человеком гордым, даже высокомерным— человеком, для которого честь семьи — превыше всего.

— Вы ничуть не ошибаетесь. Но продолжайте, пожалуйста, ваше повествование.

— М-да. Ну, а потом началась история с Майклом и этой женщиной.

Ошибиться было невозможно — в голосе Тимоти звучала явная неприязнь, даже отвращение.

— Майкл познакомился с ней в какой-то крысиной норе на площади Пигаль. Мне рассказал на следующий же день. Я счел это просто мимолетным увлечением и НС придал особого значения. Но скоро понял, что Майкл с каждым днем становится все дальше и дальше от меня. Тогда мне'казалось, что происходит это постепенно. Но теперь, оглядываясь назад, понимаю, что все случилось просто стремительно. Минуло совсем немного времени с того дня, как он в первый раз сказал мне о ней и до того, как он пришел собирать вещи на нашу квартиру и сообщил, что женится на этой женщине.

Я позволил себе заметить:

— Вы, наверное, были шокированы, сэр.

— Шокирован — не то слово. Ошеломлен, потрясен, лишился дара речи. Когда нашел, наконец, слова, чтобы образумить его, он только огрызнулся на меня — дескать, надо заботиться о своих собственных делах, и ушел.

В голубых глазах молодого человека, глядевших прямо и открыто, появилось выражение глубокой печали.

— Так и кончилась наша дружба.

— Вы больше не виделись? — негромко спросил Холмс.

— Я пытался встретиться с ним, и мне удавалось ненадолго увидеть его дважды. Разумеется, молву не остановишь— и вскоре Майклу указали на дверь в Сорбонне. Когда я услыхал об этом, решил пойти к нему. Как оказалось, жил он в каком-то неописуемом хлеву на левом берегу Сены. Он был один, когда я посетил его, но полагаю, что жена его жила там же, вместе с ним. Я застал его полупьяным и враждебно настроенным — совсем другой человек, ничуть не похожий на того, которого я знал раньше. Вызвать его на разговор мне не удалось. Я просто положил сколько-то денег на стол и удалился. Четырнадцать дней спустя я встретил его на улице, неподалеку от Сорбонны. Он был в таком состоянии, что у меня просто слов нет, чтобы описать его. Он напоминал какой-то призрак, над которым довлеет проклятие. Совершенно отсутствующий взгляд. Я попытался было заговорить с ним, но он только обругал меня и ушел.

— Если я верно понял вас, вы, стало быть, так ни разу и не видели его жену?

— Нет, но слухов о ней ходило предостаточно. Поговаривали, что у этой женщины есть сообщник, с которым она жила до заключения брака и не прерывала связи даже в замужестве. Правда, больше я об этом ничего не знаю.

Он смолк. Казалось, вся трагическая судьба его друга еще раз проходит перед его внутренним взором. Потом сказал решительно:

— Думаю, что в этой несчастной истории с браком Майкл просто стал игрушкой в чьих-то руках, и все, содеянное им, вовсе не имело целью опозорить дом своих благородных предков.