Девять

– Почему ты так настойчиво интересуешься здоровьем этого бугая?

– Он не только бугай, он еще по совместительству муж моей сестры.

– С каких пор тебе нравятся бугаи?

Алиса швырнула чайную ложечку и выбежала из-за стола.

Мне неловко было перед Алисой, однако после таких сцен мой роман бойко продвигался вперед.

Но не в этот раз. Когда я зашел в спальню изобразить покаяние, Алиса набросилась на меня как осатаневшая кошка в период течки. Все наши ссоры и недоумения в одно мгновение переплавились в страсть. В нас, оказывается, под слоем поверхностных чувств и наносных ощущений дремала неостывающая любовь.

Вот об этом я и писал свой роман, дорогая.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

7

7.4.

– Это же был не Марсик? – спросил я у Астролога.

На небольшом круизном теплоходике мы подплывали к Венеции.

– Ты имеешь в виду котика, у которого на твоих глазах оторвали голову?

– Именно это я имею в виду.

– Не злись. Нет, нет, это был не Марсик. И головы ему я не отрывал. Никакого вреда не причинил.

Я посмотрел на него. В деталях вспомнил сценку в лесу. Даже ощутил ладонями кошачью шерсть и липкую кровь. Что значит – не отрывал?

– А котик был как таковой?

– Котик был.

– Мяукал?

– Мяукал.

– Как ты сумел меня обмануть? Как это тебе удалось? Я ведь видел все собственными глазами…

– Это самое простое из того, что я умею. Элементы гипноза в сочетании с одной секретной технологией, извини. Ты видел то, что нужно было мне. Управляемая галлюцинация. Это несложно. Хотя этому невозможно научить. Как фокус – это сложно, а как феномен – нет. Извини.

– Почему ты все время извиняешься?

– Я поневоле выставил тебя дураком. А я тебя уважаю.

– Я сейчас вижу перед собой тебя, венецианец? Или ты – моя галлюцинация?

Он рассмеялся.

– Сию минуту – перед тобой я. Собственной персоной.

– А кто ты, венецианец?

Он с неподражаемой естественностью дернул плечиком:

– Не знаю. Ей богу, не знаю.

– Расскажи, что тебе известно о цели нашей поездки.

– Не могу. Не спрашивай.

– А хочешь, я расскажу тебе все, что известно мне?

– Нет, не хочу. Вряд ли ты имеешь представление об истинных целях нашего вояжа…

Я заглянул в его глаза, в которых бездонным колодцем отразилась кибернетическая пустота – и отчего-то не стал настаивать.

Вот как вести себя с этим монстром?

Где здесь была правда, где ложь, а где – и то и другое вперемешку?

Все было настолько запутано, что мне стало легко и просто: будь что будет. Стану действовать по ситуации. Ко мне в полном объеме вернулись пошатнувшаяся было уверенность и ее детище – раскованность, а также сестра родная – интуиция.

– А небо-то какое, венецианец! Небо! Лазурь первозданная. Здесь не могла не возникнуть живопись. Здесь надо быть слепым, чтобы не взять в руки кисть и краски.

– У меня к тебе просьба, если позволишь.

– Я весь к твоим услугам.

– Называй меня Магус.

– Хорошо, Магус. Конечно. Почему нет?

В этот момент он повернул голову ко мне; в глазах его волнами пробежала рябь, подобие изломанного штрих-кода, и они превратились в овальные экранчики, отражающие нагромождение металлических конструкций. Поразительное ощущение безжизненности, поселившееся в его живых глазах, вновь насторожило меня. Я даже не успел толком испугаться, как он кинулся ко мне и его пальцы, удивительно напоминающие стальные пластины, сомкнулись у меня на горле. Я мгновенно обмяк, оказавшись не в силах оказать никакого сопротивления. Наверное, Магус, превратившийся в терминатора, пережал какую-то главную артерию.

Так же быстро он отпустил меня и поднял глаза к небу. Я сидел и растирал теплыми пальцами горло.

– Вот ты и на свободе, Платон. Добро пожаловать в Венецию.

Лицо его улыбалось. Металлические конструкции спрятались за плотью маслин, глаза излучали живой блеск.

– Да пошел ты, – сказал я.

Магус виновато опустил глаза.

– Зачем ты хотел придушить меня? Или ты сейчас объяснишь мне, за каким лешим ты бросаешься на людей, или пошел к черту. Я не желаю иметь дело с психом.

– На меня иногда находит. В меня словно вселяется бес.

– Это не объяснение, это бред. Не прикидывайся юродивым.

– Да, бред. Но это объяснение. Ты ведь не рассказал Боссу о том, как я отрывал его Марсику голову. Боссу бы это не понравилось. Но ты не выдал меня. Тебе можно доверять. И я говорю тебе правду. Я не знаю, кто я; я не знаю, что со мной происходит. Я хочу, чтобы ты мне помог.

– Почему – я?

– Если не ты, то кто же?

– Ты рассказывал мне о своих сестрах…

– Это правда. Почти все правда.

– Ты хотел убить Веню…

– Это правда. Я ненавижу его и в то же время чувствую к нему болезненную привязанность.

– Как я могу помочь тебе, болезный?

– Не знаю. Но ты в силах мне помочь. Ты, и никто другой.

– Вот только тебя мне и не хватало, Магус. Скоро я буду в твоей шкуре: никому не верю, себя боюсь, всех ненавижу.

– Нет, нет, ты справишься; я вижу твое будущее…

– Стоп! Не надо мне предсказаний! Нет, скажи только вот что: Алиса будет счастлива?

– Она будет жива.

– Я спрашиваю, будет ли она счастлива?

– Разве жить, не умирать – само по себе не является счастьем?

– Ты увиливаешь от ответа.

– Да, это будет горькое счастье, другого я предсказывать не умею.