Deus ex machina. Бог из машины

       – Я не так себе это представлял,– испуганно признался он скороговоркой, от чего его слова стали неразборчивыми и звучали как перестук бильярдных шаров.– Я думал, покончу с собой еще раз в Вашем присутствии, а Вы понаблюдаете, что происходит с телом. Если придет прототип, чтобы меня оживить – значит я не безумец. А если повезет, то я умер бы в Вашем присутствии, и это означало бы, что все предыдущее было сном... Я не знаю...

       И вдруг он заплакал во все горло, выпячивая нижнюю губу и корча неприятные гримасы. Сперва женщина чуть не рассмеялась, но жалкое зрелище подействовало на нее отрезвляюще. Ее странный разговор ясно предстал в ином свете, словно она наблюдала теперь за собой со стороны, и это вызвало прилив беспредметного отвращения. Она зажмурилась, сдерживая поток горячих слез. Волна странного головокружения вернула назад и вдавила Ольгу в мягкое кресло. Комната, рыдающий Гранкович, притаившийся за спиной Мазур не просто вращались вокруг нее, заковывая в круги – каждый двигался сам по себе и вокруг остальных.

       Это было совершенно необычное головокружение.

       – Не знаю, чем вы тут занимаетесь, ребятки,– не своим голосом громыхал военный из-за плеча, и эти звуки имели цвет, которого нет в палитре, но который мог принадлежать только Мазуру.– И знать не хочу! Но вы сидите без света, и меня это озадачивает.

       Ольга подняла руку в качестве протеста. Она не хотела, чтобы включали свет, и боялась, что ее жест может оказаться тише стенаний Гранковича. Чтобы перекричать Змея, она сделала невероятное усилие, от которого зарябило в глазах, но при этом ни один мускул не дрогнул в теле. Зато она увидела глаза Мазура так близко, что они заняли все пространство вокруг. Страх перед увиденным оттолкнул назад, где поджидала предательская пропасть небытия, в которую она и провалилась.

       – Что с Вами стряслось, дамочка?– кричал вдалеке чей-то угасающий голос.– Уложу-ка я Вас спать...

                *****

       Во сне Ольга разговаривала с Гранковичем.

       Как это бывает, она отчетливо осознавала, что спит, но ничего изменить не могла, и лишенная смысла беседа длилась, казалось, вечно. Они повторяли друг другу одни и те же фразы, бесконечно пересказывали историю о древнем философе и всякий раз видели в ней новую мораль. Змей постоянно говорил сквозь слезы, а она просто задыхалась от ярости, выкрикивая ему в лицо жестокие слова. Им не приходилось слушать друг друга – в этом не было необходимости, потому что главным было выговориться самому. Сообразив это, Ольга увидела, что оба говорят на незнакомых иностранных языках, а ее фразы похожи на отрывистый собачий лай. И это, действительно, были животные звуки. Ей стало страшно – она боялась всматриваться в собеседника, чтобы не увидеть в нем Зверя. Но он был человеком, хотя и уродливым. Догадка ошеломила: Зверем была она сама!

       – Просыпайтесь,– позвал голос, и Ольга устремилась ему навстречу.

       Гигантское насекомое, увенчанное головой Мазура, склонилось над ее постелью и шевелило губами, произнося какие-то звуки.

       Женщина закричала и проснулась окончательно.

       – Поторопитесь,– просил офицер с озабоченностью на лице.

       На нем был тот самый боевой скафандр, в котором он ходил в атаку в их совместной операции. Бронированный панцирь с вмятинами и угловатые отростки пулеметных стволов делали его слишком похожим на гигантского жука. Красивого и опасного жука. Только голова без шлема нарушала общую картину, лишая ее завершенности.

       – Да придите Вы в себя,– рявкнул он в нетерпении.– У нас нет времени на раскачку!

       – Что происходит?– переспросила Ольга, опуская ноги с кровати.

       В окно вглядывалась безлунная и совершенно черная ночь.

       – В городе высаживаются военные. С минуты на минуту они будут здесь.

       – Чьи военные? Наши?

       – Я думаю, и те, и другие. Совсем недалеко идет настоящий бой, и, судя по звукам, он сюда приближается. Надо быстро уходить.

       За спиной Мазура еще один солдат-жук очень грубо направлял к двери заспанного Гранковича. Женщина испугалась, что, если не проявит расторопности, ее тоже за шиворот стащат с кровати и вытолкают из комнаты. Она резво бросилась натягивать комбинезон, отчаянно превозмогая атаку холода. Как она не любила это отвратительное ощущение морозной сырости, которое встречало ее всякий раз, стоило лишь выбраться из кровати!

       – Что за бой?– жестко спросила Ольга.

       – Мы не знаем: отсюда не видно, а высовываться не стали. Все небо кишит вертолетами. Они расстреливают дома и друг друга. Будет тяжело спрятаться.

       – А советник? Ему звонили? Что он говорит?

       Мазур ткнул стволом в сторону коробки, где были беспорядочно свалены мобильные телефоны:

       – Эта техника больше не работает. Идет война. Спутников связи больше нет. Я надеюсь, что аппаратура в наших скафандрах продержится достаточно долго, но до советника моя рация не достучится.

       – Мне тоже дадут скафандр?

       – Мы уже не успеем.

       – Бог с ним. У меня есть ошейник,– Ольга легко нащупала кнопку, и неприятная дрожь пробежала по ее телу.