Детство в девяностых

«Шкатулки резные буду разрисовывать цветами всякими… На одной, скажем, жар-птица будет с опереньем золотым; на другой — цветы-незабудки голубые; на третьей — море с корабликами, на четвёртой — город пряничный… Вот будешь ты к нам в гости приезжать, а я тебе на память шкатулки эти дарить буду...»

У Даши защипало в носу.

«О Володя, почему я тоже не умерла вместе с тобой? — мысленно обратилась к нему она, — Сейчас я была бы вместе с тобой на небе...»

«Не надо, сестрёнка… Ты должна жить… Ты ещё встретишь много хороших людей и забудешь меня...»

— Нет, нет, Володя! Я никогда тебя не забуду! Никогда!

И слёзы какого-то странно облегчающего и светлого горя ручьём хлынули у неё из глаз.

Глава 58

Седьмой «Г» класс, куда, по окончании каникул, пошла учиться Даша, оказался почему-то расформирован. Появилось много новых лиц; да и старые было уже почти не узнать. Ивченко, Хандрымайлов и Козлов, с которыми Даша так крепко дружила прежде, были вроде те, но уже не те. Мальчишки заметно выросли, голоса их стали ниже. Юлька Ивченко тоже изменилась; в ней появилась какая-то надменность, манерность. Когда Даша, сидя с ней за партой, заикнулась о походе, та вдруг неожиданно поморщилась:

— Я уже выросла из этого возраста.

— Юль, да ты чего? А как же наша традиция?..

— Ой, я тебя умоляю! Делать мне больше нечего, как пачкать в лесу обувь…

— Ну и не ходи, не очень-то и хотелось, — разозлилась Даша, — Я с ребятами пойду, вот!

Всю алгебру и геометрию Юлька просидела, демонстративно отгородившись от Даши учебником. А когда перешли в класс русского языка — с презрительной миной отсела на другую парту.

«Чего она себе возомнила, эта Ивченко, — недоумевала Даша, — Нормально же общались…»

На перемене она подошла к мальчикам и вдруг, ещё до того, как обратилась к ним, почувствовала что-то не то. Как будто невидимая стена встала между ней и ними. Тем не менее, Даша, бодрясь, спросила:

— Ну что, пойдём после школы в поход, как в старые, добрые времена?

Стас Хандрымайлов отвёл глаза, сделав вид, что не услышал вопроса.

— Слышь, Ефимова, ты чё, гонишь, что ли? — ни с того ни с сего наехал на неё Козлов, — У нас дела и поважнее есть…

У Даши на глаза навернулись слёзы.

— Вы что, все сговорились против меня?

Козлов презрительно сплюнул.

— Да кому ты нужна, против тебя сговариваться… Много чести!

Зазвенел звонок на урок. С развороченной душой Даша вошла вслед за всеми в кабинет русского языка, машинально достала учебник и тетрадку, и весь урок просидела в каком-то ступоре. Еле дождавшись следующей перемены, она перехватила мальчишек в дверях.

— Может, вы всё-таки объясните, что произошло?

Козлов бесцеремонно толкнул её.

— Блин, Ефимова, отвали, а? Пусть тебе твоя маман объясняет, которая на квартиру вашу насосала…

Даша остановилась как вкопанная, словно её с размаху по лицу дверью ударили. Всё завертелось у неё перед глазами, земля поехала из-под ног. Если об этом знает Козлов, значит, знает и вся школа…

В следующую секунду Даша уже бежала со всех ног в гардероб. Кое-как накинув на себя куртку и даже не переодев сменной обуви, ринулась к выходу. Староста класса, что сидела в вестибюле с кучкой других учеников, крикнула ей вдогонку:

— Ефимова, ты куда намылилась? А дополнительное?..

Но Даша, молча показав им фак, вылетела из школы. Оглушительно хлопнула за её спиной железная дверь, намертво отсекая от неё всю прошлую жизнь, и всех этих людей, что остались по ту сторону.

Как она будет дальше учиться в этой школе, сидеть в одном классе и дышать одним воздухом с теми, кто раньше были для неё всем, а теперь предали её — Даша представляла себе слабо. Но одно она понимала точно: в этой школе друзей у неё больше нет. И, скорее всего, уже никогда не будет.

Глава 59

Ночью Даше снился кошмар.

Как будто наползла на небо зловещая чёрная туча, загремел устрашающе гром, засверкали молнии. И вдруг, из разверзшейся тучи с рёвом полетел на землю огромный остроконечный крест, как будто сделанный из четырёх кинжалов. У Даши в руках был лук, она стреляла в этот крест, но безуспешно; стрелы только ломались об него, а он всё летел и летел, пикируя прямо на неё. И в конечном итоге этот крест пронзил её — пронзил в самое сердце. Даша закричала и проснулась среди ночи в холодном поту.

Родители за стеной тоже не спали, несмотря на то, что стрелки на будильнике, едва чернеющие в темноте, показывали половину третьего ночи. Под дверью у них горел свет; из их комнаты слышались шаги, возня и приглушённые голоса. Непохоже, чтобы они так занимались «э-э». Чем же ещё, в таком случае, им приспичило заниматься в полтретьего ночи?..

Даша напряжённо прислушалась.

— Всё взял, ничего не забыл? — сказал приглушённый голос матери, — Значит так: от той развилки сворачиваешь налево, и через сто метров…

В комнате снова послышалась возня; очевидно, открывались дверцы шкафа.

— Вот, возьми… — снова сказала мама за стеной, и тут же послышался испуганный голос отца:

— Ты что, обалдела? Это же криминал! Ты понимаешь, что меня за это посадят?!