Дети в гараже моего папы

Ему правда хотелось узнать, как там – внутри уютной Ленкиной квартиры. Леша сразу не понравился их родителям и сразу понравился Егору. Они разговаривали обо всяких айти-штуках, и Леша ему рассказывал не так, как будто объясняет дебилу, и не как сумасшедший, который завтра планирует стать миллиардером. Он был приятным и открытым и всегда страховал Бубу, когда та прыгала с дивана, чтобы она не повредила лапы. Ленка говорит, у нее с передними лапами все еще проблемы, объяснял он, мы поэтому следим, чтобы она не спрыгивала высоко. И Буба его очень любила.

У него все хорошо, ответила Лена. Очень переживает. Гош, как в школе?

Только сестра звала его Гошей – как попугайчика. Он не возражал. Рассказал ей, как в школе: что все знают, про Сашу, про АВ, про родительский чат и делегацию к директору. Про то, что надо думать над «опциями».

Они по закону не могут тебя выгнать, сказала Ленка. Если тебя не пропустят в десятый класс, напишем в минобр или в прокуратуру.

Ага, и подпишемся: дети педофила.

Не говори так.

Как ты вывозишь? Только честно, Лен? У тебя что, никто ничего не спрашивает? Или ты не думаешь: а почему папа? Серьезно, не бизнес же из трех копировален у него хотят отнять? Почему взяли папу? Он ведь даже не был знаком с этой девочкой, он в том районе-то не бывал никогда.

Она потянулась через стол, взяла его чашку с недопитым эспрессо и сделала глоток. Поморщилась – что за гадость, это ж нефть, а не кофе, и заказала себе латте. А это молоко, а не кофе, ответил Егор. Лене принесли курицу, она разрезала ее напополам, потом каждый кусочек еще напополам. Сестра когда-то была очень толстой – еще когда в школе училась – килограммов восемьдесят, наверное, не меньше. Потом в институте резко похудела, но до сих пор боялась снова набрать, поэтому у нее были какие-то свои приколы с едой.

А я не вывожу, ответила она. С чего ты вообще взял, что я вывожу? Я просто все время что-то делаю, не останавливаюсь, не даю себе подумать. Разруливаю вот эти истории с адвокатом, мамой, телефонами. Надо, кстати, подхватить адвоката, мама совсем не справляется. На работе завал – хоть говори людям, хоть кол на голове теши, никто нормально собак не обрабатывает, а потом приходят с клещами.

– Ты же так просто глушишь голову. Все равно потом придется как-то это переварить.

– Что, например?

– Например, что там с ДНК?

Егору самому хотелось думать, что это просто поддельная экспертиза, такое наверняка бывает. Но зачем? Почему папа? Почему он?

– А тебе не все равно? – спросила Лена.

Курицу она не доела – проглотила пару кусочков и отставила тарелку.

Ну, в смысле «все равно»? Как может быть все равно?

Я тебе не могу объяснить. Не хочу задумываться. Если я начну думать, это меня сломает, а мне нельзя ломаться – мне сейчас надо действовать, раз, два, три. Я, знаешь, как человек, который едет в потоке по скоростной трассе. Вот если я вдруг начну рассуждать: а вот я же несусь под двести километров в час, да с такой скоростью я же в лепешку могу превратиться, – и ударю по тормозам, чтобы хорошенько это все обдумать, то меня расплющит. Меня расплющит, Гош, понимаешь? А расплющенная я не помогу ни маме, ни папе. Я тебе сейчас страшную вещь скажу. Я вот не хочу знать, убил он ее или нет. Потому что я все равно буду действовать по той же схеме, просто, если я буду знать, что это точно был он… Не знаю. Паршиво будет.

Егор доел Ленкину курицу и попросил купить что-нибудь маме домой.

На одной яичнице она долго не протянет.

День после

1

Он вырубился то ли в семь, то ли в восемь вечера. В домашнее задание даже не заглядывал, новости не открывал и во «ВКонтакте» глянул одним глазом – там висели непрочитанные сообщения от Эли, да и все. Решил не заморачиваться, что надеть, и влез во вчерашние шмотки.

В коридоре мама с Леной уже собирались на электричку на дачу. Обычно в такое время папа начинал ездить – иногда пропадал на выходные, потом захватывал пятницу или понедельник, и к середине лета его уже почти не видели в квартире. Там свежий воздух, внушал он нам, там свобода, до озера десять минут, плавай не хочу! Ты сначала туалет нормальный поставь, говорила мама. Егор вообще не рвался плавать в озере с его мелкой пронырливой живностью. Теперь уже и не поплавает. По крайней мере, с папой.

Мама выглядела так, будто не спала всю ночь. Ленка накрасилась и волосы привела в порядок. Они вышли из квартиры вместе, как если бы собирались на семейное приключение. Лязгнула дверью соседка напротив. С крепкой бабулей лет шестидесяти Егор часто пересекался по пути в школу, а вот мама с ней почти не сталкивалась. В лифте вчетвером было тесно, но все стояли, как будто так и задумано. Сырой старушечий запах мешался с Ленкиными духами, травянистыми и лесными. У соседки было злое морщинистое лицо и глаза, спрятанные за складчатыми веками, как у древней рептилии. Они вышли из лифта, и мама пожелала ей хорошего дня.