Десант в настоящее

— Это неизвестные большинству людей чувства. Но они пробуждаются у копий, чьё сознание очень близко к оригиналу. Это и есть премия. Мы как-то коснулись этой темы. У всех по-разному. Чаще телепатия, а у меня, вдобавок, клонирование и регенерация. Одним только усилием воли. Классно? А ещё я вижу будущее…

— А-а, вот оно что! И как там, в будущем?

— Не разобрать, очень смутно. Это уже твой дар, Отто, дар большого перекрёстка. Ты даёшь миру альтернативу. Я это почувствовал сразу, как только ты пробудился. Одно только твоё присутствие уравнивает вероятности невозможных и запланированных событий. Очень интересное свойство. Это одна из причин, почему я предлагал тебе пост императора. И что бы дальше не произошло, моё предложение остаётся в силе. Это не банальная прослушка чужих мыслей…

— Ты так говоришь, будто вокруг тебя одни телепаты, от которых ни спрятаться, ни скрыться.

— Представь себе. Кстати, один из телепатов у тебя на борту.

— И кто же это?

— Ты предлагаешь мне решать твои проблемы? — он коротко рассмеялся. — Давай лучше обсудим, чего ты хочешь?

— Я хочу подороже продать свою жизнь. nbsp; — Удивил! Все только этим и занимаются.

— Как это?

— Очень просто. С рождением получают кредит — жизнь. Потом или разменивают её по мелочам, или, однажды, всё-таки подворачивается удачная сделка и удаётся вернуть ссуду.

— Да ты философ!

— Во всяком случае, не убийца.

— А тот миллиард?

— Это не убийство.

— А что же это?

— Вынужденная жертва. Придёт время, и ты убедишься в этом. Мне очень жаль, что ты не нашёл в себе веры…

— Ладно, хватит болтать, мне некогда, — ну, вот, опять "понесло". Так мило беседовали, и на тебе! Или это упоминание о вере меня взбесило? — Отпирай ворота, или я тебе сейчас так коллектор разнесу, что тысячу лет восстанавливать створ будешь…

— На тот свет торопишься?

— Точно. Там меня уже заждались! — и вдруг я заревел так, что даже солдатики потеряли свою невозмутимость и вздрогнули: — Ты будешь отпирать ворота, или нет?

— Да буду, буду… — да что же это, в самом деле: у него угоняют машину, а он спит?

— Заводи керосинку, сучья дочь, — ору насмерть перепуганной Маше.

Та немедленно взлетает вверх по лестнице, чувствую, как пол под ногами вибрирует.

— Эй, что ты там делаешь? — волнуется Василий.

— Готовь надувные лодки, приятель, сейчас мы тебе Венецию устроим.

— Я же сказал, открываю!

Жестом отправляю Первого с этим сообщением наверх, к Маше. Мне нравится экипаж. Все верят в мою готовность взорвать челнок, но никто и не думает перечить…

— Мне всё равно. Успеешь открыть — твоё счастье, не успеешь — моё. Надоело. Что-то я здесь подзадержался.

Катерина и Лиля поднялись наверх. Тут же спустился вниз Первый. Он застегивает на мне ремни, косится на уже успевшего пристегнуться Седьмого, садится рядом и возится со своей сбруей…

Пол под ногами слегка подрагивает, нас переворачивает, я судорожно хватаюсь за подлокотники. Но ремни держат крепко. Я смотрю на Первого. Тот поднимает большой палец правой руки: "всё в порядке".

— А ведь ты попался, супермен, — говорит Василий.

— Это почему же?

После нескольких секунд ускорения, пол выровнялся. Мы заняли нормальное положение.

— Ты забыл, что я могу включить автопилот, и МОЙ челнок вернётся назад. Только теперь я посажу тебя на острове. Вот и взрывайся на здоровье. Ты можешь подождать, пока я приготовлю аппаратуру? Хочу записать самое дорогое самоубийство в истории человечества. На память.

— Почему это самое дорогое? — и в самом деле интересно.

— Челнок вещь вообще бесценная. Таких в Солнечной Системе всего-то и было шестнадцать штук, пока обиженный на судьбу Отто Пельтц окончательно не взбеленился. Да ещё мой подарок, не забыл?

— Нет, не забыл, — говорю, и поворачиваю голову к Первому: — Расстояние от Базы, скорость?

Отвечает Катерина:

— Пятьдесят четыре километра, направление зюйд-зюйд-вест, скорость восемьсот двадцать километров в час.

Звук идёт откуда-то из подголовника. Где находится микрофон, спрашивать не хочется.

— Всё в порядке?

— Да, Отто, теперь всё в порядке.

— Что это ты с автопилотом сделал, Отто? Я не могу к тебе подключиться…

Я не отвечаю. У меня сейчас более важное дело, чем разговаривать с несостоявшимся мессией.

Достаю из вещмешка телефон, включаю и смотрю на индикатор связи. Горят все четыре квадратика, аккумулятор заряжен, спутник висит на своём месте над горизонтом. Набираю три буквы "А", решётка, "315", решётка и посылаю вызов. На миниатюрном экране человечки сменяются бегущей строкой: "До взрыва осталось четыре минуты пятьдесят пять секунд. Клавишей "отмена вызова" предусмотрен отбой детонации. До взрыва осталось четыре минуты сорок секунд. Клавишей "отмена вызова" предусмотрен…"

Откидываюсь в кресле и закрываю глаза. "Хороший набор, легко запоминается. Особенно цифры — три часа пятнадцать минут. Утро, вычеркнувшее из жизни тридцать миллионов. Эти два месяца душу вынули, это точно!" Не открывая глаз, зову:

— Василий?

— Что-то надумал?

— Нет, взорвал.

Он неопределённо хмыкает и ничего не говорит.