Дерзкое предложение

Шона никогда не видела такого неба, как то, что раскинулось перед ней, – необъятное и невероятно голубое и ослепительно-яркое. Такого неба она в жизни не видела. Здесь и воздух был другой, сухой, без влаги. Ландшафт, простиравшийся во все стороны, рифленый, как водная гладь, цвета обожженной глины, был пустыней. Вокруг не было ни болот, ни дамб, ни старых кривых кипарисов, покрытых испанским мхом, ни мутных рек, наполненных аллигаторами и тайнами.

Создавалось впечатление, будто находишься на другой планете.

Шона не понимала, что ей хочется – плакать или смеяться. Какие чувства ее обуревали и, казалось, готовы были вырваться наружу. Однако Майлз не страдал от эмоционального дискомфорта. Он попытался вырвать руку, и Шона отпустила его. И этот жест стал для нее предзнаменованием, предвестником беды, предчувствием. Ведь она и в самом деле отпускает его…

– Аккуратнее! – крикнула она Майлзу, но тот уже сбежал по трапу на асфальт.

«Как будто смотришь кошмар», – подумала Шона.

Все было как в замедленной съемке, казалось, что все предопределено – каждый шаг ее маленького мальчика был спланирован именно так. А все потому, что внизу его ждал Малак.

Майлз сломя голову мчался в будущее, которое Шона не могла предотвратить. Обратила внимание на то, что вокруг нет охраны, и догадалась, что каким-то образом Малак освободил всю полосу, чтобы не ошеломлять четырехлетнего ребенка. Его охранники, без сомнения, ждали его в маленьком ангаре, который был виден с одной стороны взлетной полосы.

Спускаясь с трапа, Шона размышляла о том, что слишком долго была одна. То ли из-за тяжелого пустынного воздуха, в котором трудно было дышать, то ли из-за неспособности мыслить здраво в сиянии халийского солнца, но она, как ни старалась, не смогла убедить себя в том, что сможет возненавидеть человека, который поставил на первое место чувства ее сына, хотя его об этом не просили.

Тронутая заботой Малака о сыне даже больше, чем ей хотелось признать, она наблюдала за Майлзом. Быстрый взгляд Малака, брошенный в ее сторону, потряс ее до глубины души. Она увидела, как он присел на корточки, чтобы быть на уровне Майлза, и раскрыл объятия собственному сыну.

Глава 4

Спустя две недели Шона готова была вопить во все горло. Или, если таковое было бы возможно, разнести по кирпичику стены дворца. Сровнять королевский город с землей, а потом убраться отсюда, пока она не взорвалась.

Или пока с ней не случилось что-нибудь еще похуже.

Нельзя сказать, что все пошло не так. С ней неплохо обращались, несмотря на ее опасения. И королевский дворец Халии на самом деле был самым красивым местом, в котором Шона когда-либо бывала.

Или которое видела в своих грезах.

Шона представляла дворцы такими, какими она их видела в кино или рекламе, однако она никогда не задумывалась об их внутреннем убранстве. А если бы и задумалась, то не смогла бы вообразить то, что предстало ее взору, – такое количество золота в отделке.

С самого начала с ней стали обращаться как с королевой, хотела она того или нет. После знакомства сына с отцом на взлетном поле – Шона не могла думать о тех мгновениях без душевного трепета, – ее и Майлза усадили в их собственную машину, а затем отвезли в столицу, которая возвышалась над дюнами и казалась построенной из песка.

– Это правда, что он мой папа? – удивленно спросил Майлз.

– Правда, – ответила Шона как можно более ровным тоном. И подготовилась к вопросам. Обвинениям. Или объяснениям, которые не готова была дать.

Но все эти обвинения и объяснения были не в характере Майлза. Он воспринял дополнение в виде отца и поездку за границу в новое волшебное место, как принимал любой подарок – как будто все это всегда предназначалось ему.

Шона не знала, радоваться ей этому или нет. Она была уверена, что это плохо характеризует ее как мать, если она воспитала ребенка, который смог так легко… измениться. В мгновение ока принять настоящего отца, оказавшегося королем другой страны, сделанной из песка.

Пока Майлз восхищенно болтал, как будто речь шла о каком-то герое фильма, Шона уставилась в окно, не зная, на что смотреть. Она собиралась с духом, чтобы по возможности ответить на все вопросы Майлза, но он был занят разговорами о том, что его отец – король. Поэтому Шона смотрела на здания, мимо которых они проезжали после того, как въехали в город через высокие внушительные стены. Все сооружения, что она видела, были безликими. Все они были неправильной формы. Или просто другими, так как отличались от того, что она знала.

Да и воздух казался другим – до сих пор ей так и не удалось вздохнуть полной грудью.

Сам дворец был еще более своеобразным. Или удивительным. Шона не знала, как его воспринимать. У нее появилось желание развернуться и уйти, убраться к чертовой матери как можно скорее, пока ей не понравилось здесь и не захотелось остаться. Однако побег не решил бы проблему.