Дерзкий рейд

— Ничего я не думаю, река сама о том говорит. Рыбачьи баркасы как ветром сдуло. А бывало, полно их, сновали прямо под носом парохода.

— Может, и нам надо куда-нибудь притулиться к берегу? — предложил Колотубин. — Зайдем в протоку и переждем до темноты?

— Негоже, — сразу ответил капитан, почесывая пальцами бороду. — Надо скорее уйти как можно дальше. Тут до самой Астрахани нет крупных портов и, следовательно, военных кораблей. А если нас засекли и погоню снарядили, так тут не спрячешься. Нужна скорость. Или они нас догонят, или мы первыми к Астрахани дойдем. Так что, комиссар, лучше без остановки.

Колотубин подумал и согласился:

— Действуй, капитан, тебе виднее.

Некоторое время стояли молча, каждый занятый своими мыслями. Колотубин подумал о том, что если бы сейчас была мирная жизнь, то хорошо бы где-нибудь тут на бережку, в рыбачьем селе недельки две-три поболтаться, посидеть о удочкой. Ему даже представилось, как нежится он на песчаном плесе, подставив спину солнышку. Повеяло далеким босоногим детством, когда бродил с приятелями по болотистому берегу мелководной и грязной речонки с красивым названием Золотой Рожок, притоку Яузы. От тех далеких мальчишеских дней осталось доброе воспоминание о воде, о солнце. Работая подростком в угарном цехе, Степан только и мечтал, как бы поднакопить деньжаток и выбраться из душной московской окраины, где дома и переулки все продымлены и закопчены насквозь в три слоя.

Капитан долго уминал большим пальцем табак в трубку, неторопливо раскуривал ее. Потом как бы между прочим спросил:

— Кто этот, в кожанке?

Колотубин посмотрел на капитана, словно не понимал, о ком тот спрашивал, хотя отлично знал, что речь шла о Иване Звонареве, чекисте из Москвы.

— Который? У нас несколько командиров в кожанке ходят.

— Новенький. Что вчера на военном катере доставили.

— Ответственный товарищ, — ответил комиссар, не понимая, почему капитан заинтересовался Звонаревым.

— Тогда понятно, — сказал капитан.

— Что — понятно?

— Поведение. Рыскает по кораблю, в трюм лезет, ящики выстукивает, словно пропажу ищет.

— Должность у него такая.

— Не знаю, какая у него там должность, но лицо, особенно глаза его, скажу откровенно, не нравятся. Холода в них много и жадности.

«Ишь куда загнул! — подумал Колотубин. — Про холод и жадность. Чекист не девка, чтобы нравиться с первого взгляда. Работенка у него рисковая!» Впрочем, если говорить откровенно, то и самому Степану прибывший Звонарев пришелся не совсем по душе. Выхоленный какой-то, вроде переодетого офицера. А документы у него в полном ажуре. Мандат подписан самим Петерсом, заместителем Дзержинского. Так что личные симпатии приходится отодвигать в сторону.

— Что-то я ничего такого не заметил, — сказал Колотубин, не желая резкими словами порвать нити доверия, что сложились у него с капитаном.

— Возможно, я и ошибся. — Капитан стал дымить трубкой. — Возможно.

На палубе заиграла гармошка, и чей-то басовитый голос стал выводить плавно и вольно начало песни:

Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны…

Колотубин прислушался, стараясь по голосу узнать бойца, улыбнулся. Может быть, на том самом месте, где плывет пароход, скользили воспетые в народных песнях челны донских казаков. Песню подхватили, и скоро дружный хор выводил куплет за куплетом:

На передней Стенька Разин,
Обнявшись, сидит с княжной…

2

Начальник особого отдела армии Василий Семенович Селезнев был человек степенный и в годах, дрался на баррикадах в девятьсот пятом, его дважды приговаривали к каторге за подпольную деятельность, и дважды он бежал, пробираясь пешком через таежную глухомань. Он несколько минут вдумчиво изучал тревожную телеграмму, присланную командиром бронепоезда. Командира он хорошо знал как партийца серьезного и смелого и не сомневался в его искренности.

Селезнев сразу понял, о каком отряде идет речь, — об отряде, которым командует Джангильдинов. Пароход с этим отрядом уже уплыл, вчера в полночь отошел от пристани, когда Василий Семенович был еще в пути, возвращаясь в город с передовой. Побарабанил узловатыми пальцами по столу. Вынул серебряные карманные часы. Стрелки показывали без четверти одиннадцать, «Почти полсуток махают вниз по Волге, — подумал он. — Догнать трудно».

Селезнев позвонил. Вошел дежурный:

— Слушаю, товарищ начальник.

— Петросов у себя?

— Только пришел.

— Пригласите ко мне.

— Есть позвать. — Дежурный, щеголяя солдатской выправкой, повернулся и щелкнул каблуками.

Сотруднику особого отдела Петросову было поручено курировать отряд Джангильдинова, пока тот находится в Царицыне.

Через несколько минут он вошел в кабинет. Молодой, розовощекий. Жесткие темные волосы, наспех причесанные, торчали дыбом, и Петросов поминутно поправлял их растопыренной пятерней.

— Мы с вами одинаково думаем, Василий Семенович, — сказал Петросов, усаживаясь на венский стул. — На расстоянии понимаем друг друга.