Дерзкий

— Черт…

Я в растерянности, вообще не понимаю, что говорить. Саму ситуацию надо бы обдумать. Хоть немного.

— Арсик… Мне больше не к кому пойти, Арс… — Катька внезапно бросается мне на шею, прячет мокрое от слез лицо на груди, — Арсик… Мне так помощь нужна, я так устала уже! Они мне просто травлю устроили, Лола всех против меня настроила… Девчонки шпыняют, в туалет только во время пар хожу, на перемене — нельзя, караулят… Я никогда ничего подобного не переживала. В деревне у нас в одиннадцатом классе всего десять человек было, все друг друга знали, уважали. А тут… Я так радовалась, что поступила, так радовалась, что с Лолой подружилась! Не знала, что она — такая! Я боюсь учиться, боюсь ходить в универ теперь, а домой нельзя возвращаться. У меня мама одна, в деревне. Она не переживет, если я вернусь ни с чем… Арси-и-ик!

Я машинально обнимаю ее, прижимаю к себе, стараясь утешить и лихорадочно обдумывая ситуацию.

Ну и, естественно, по закону подлости, именно в этот момент приносит со смены Зуба.

Он с полминуты наблюдает за нашими обнимашками, застыв соляным столбом на пороге кухни, а затем выдает:

— Охереть, картина маслом.

* * *

Катька тут же отпрыгивает от меня чуть ли не в противоположный угол кухни, сшибает по пути кастрюлю в моим супом, стоящим на плите, опрокидывает, визжит от боли и неожиданности.

Не успеваю среагировать, как Зуб, в два шага преодолев расстояние нашей небольшой кухни, рывком подхватывает Катьку на руки и, рявкнув мне: «Аптечку, бля!», тащит ее в комнату.

Я с пару секунд оторопело смотрю на свой, пусть и без любви, но со старанием сварганенный супчик, разлитый по всему полу, кастрюлю, закатившуюся под стол…

Вот и поели, бляха…

Ну надо же! В кои-то веки что-то сварила, а никто даже не оценит теперь!

— Ма… Бля! Сенька, сука! — рычит из комнаты Зуб, — ты чего там застрял?

Я смаргиваю, вздыхаю и лезу за аптечкой.

Судя по томным вздохам из комнаты, все с Катькой в порядке, обвариться не успела по одной простой причине, суп уже давно не кипяток. А, значит, просто взвизгнула от неожиданности.

И теперь ловит момент. Играет. Актриса, бляха муха.

А зритель прям верит, по голосу чувствуется.

Эх, Зубик…

— Несу!

Подхватываю аптечку, захожу в комнату.

И точно, картина маслом.

Катька лежит на диване, вся такая несчастная.

Зубик стоит возле нее на коленях, весь такой напряженный.

Может, мне погулять пойти?

— Вот, — протягиваю аптечку.

— Поднимай юбку, — командует Зуб, Катька страшно краснеет и быстро начинает возиться, поворачиваясь так, чтоб, типа, обваренное место было на виду у Зуба.

Тот начинает тщательно вытирать остатки супа с бедра, пальцы слегка подрагивают.

Выглядит это нереально эротично.

— Пойду погуляю, — объявляю в итоге я, перехватывая напряженно-умоляющий взгляд Катьки.

— Куда еще? — Зуб даже в состоянии стояка не теряет профессиональных качеств, не зря я его псом иногда называю.

— Просто пройдусь… Воздухом подышу. Супчик свой помяну. Вкусный, наверно, был…

Зуба буквально разрывает от противоречивых эмоций. С одной стороны, тут Катька, вся такая несчастная, заплаканная. И с пальчиками, невинно задирающими подол совсем не невинной юбочки. И даже уже задрала, явив его жадному взгляду розовые трусики. Затейница, бляха муха!

А с другой стороны — долг профессиональный, который у него, как и всякого пса, на высоте.

Я вижу, как малоэмоциональная рожа Зуба начинает дергаться, словно от тика, и успокаивающе бормочу:

— Телефон на кнопке, ты же в курсе. Если что, сразу звякну. Просто на лавочке посижу. Или в зал спущусь, побегаю…

Зуб напряженно думает, а в его случае, этот процесс вообще всю энергию отнимает, но тут Катька с тихим мучительным вздохом начинает натягивать подол на жопку, у добровольного медбрата дергается веко, а лапа сжимает гладкое девичье бедро, останавливая процесс одевания.

— Ладно, — глухо отвечает он, — иди. С тобой потом поговорю. Сначала надо Катю в больницу отправить.

— Я-а-а…

— Ага… В больницу. Конечно, — киваю я с умным видом, быстро обуваюсь и выметаюсь из квартиры.

Слетаю вниз по ступенькам, минуту думаю и топаю в сторону зала.

На улице, конечно, хорошо, но сейчас мне надо подумать.

А при физической активности всегда так хорошо думается. Бежишь, километры наматываешь, а голова прям варианты просчитывает. Самое оно.

В зале, по поводу обеденного времени и воскресенья, ни одной живой души.

Я становлюсь на беговую дорожку, выставляю нужные параметры, не стесняясь посторонних. А то мало ли, заметят, что худой мальчишка бежит, как робот из Марвелл… Зачем лишние вопросы?

Бегу, машинально прикидывая ситуацию.

В принципе, вообще неплохо.

Катька, если ее удастся сейчас заткнуть Зубу, а я в него, дуболома, верю, он с женщинами умеет обращаться, будет мне неплохой ширмой.

И в универе хорошо, и вообще, в принципе.

Никто не подумает, что я — девчонка, если я буду официально встречаться с Катькой.

И никаких подстав, как с Лолой! Не требуется с ней спать, отвечать постоянно на сообщения, строить из себя ее парня, обманывать ее, в конце концов…

Катька просто будет рядом.

Я ее в обиду не дам, так что и ей в плюс.

Нормальный расклад, хороший.