Держи меня крепче

– Нет, конечно. Не стоит слушать, что они болтают.

– Я и не слушаю. Учительница сказала, что я теперь сирота и меня надо жалеть. Я не хочу, чтобы меня жалели. Никакая я не сирота, у меня есть папа, он меня любит, и я его очень люблю. Он ведь не женится? Один мальчик из нашего класса сказал, что папа женится и у меня будет мачеха. А мачехи все злые.

– У тебя ведь есть старшая сестра, и твоя мама была ей мачехой, но мама прекрасный человек и…

– Он может жениться? Он мне обещал, что никогда не женится. А Инну я не люблю. Она злая.

– Злая?

– Конечно, просто притворяется, что любит меня. С какой стати ей меня любить? Мы с ней даже никогда не виделись раньше.

– Наверное, у нее просто не было возможности часто приезжать.

– Мама меня тоже не любила, – с грустной усмешкой заявила девчушка.

– С чего ты взяла? – опешила я.

– Вы ничего не знаете. Она меня не любила. И мне совсем не жалко, что она умерла.

Признаться, такого я не ожидала и теперь глупо таращилась на ее юное личико. Вика опустила глаза и быстро пошла к своему дому. Я догнала ее.

– Подожди. Объясни, пожалуйста, почему ты так говоришь о маме?

Девочка попятилась от меня, точно впервые увидела, и бросилась бежать к дому.

– Вот черт, – растерянно буркнула я, досадливо поморщилась, но преследовать Вику не решилась.

На следующий день мне позвонил Корзухин. Голос его дрожал от гнева.

– Оставьте в покое моих детей! – рявкнул он. – Иначе я обращусь в прокуратуру, впрочем, подозреваю, что и прокурор вам не указ. Вы считаете, что можете безнаказанно…

– Владимир Сергеевич, обратитесь в прокуратуру, если считаете нужным, но, честное слово, я не понимаю, что вас так возмутило.

– Вы еще спрашиваете? Вчера вы подкараулили мою дочь возле школы, после разговора с вами ребенок был в таком состоянии, что сегодня мне пришлось опять обратиться к специалистам. Сейчас она в клинике.

Признаться, это вызвало у меня недоумение. Вчера Вика показалась мне абсолютно спокойной. А учитывая недавнюю гибель матери, даже слишком спокойной. Я уж молчу о ее странном заявлении. Повесив трубку, я некоторое время разглядывала телефон. Тут позвонил Дед.

– Чем ты допекла Корзухина? – поинтересовался он.

– Ты сказал, выверни его наизнанку, вот я и выворачиваю.

– Умерь свой пыл, – в досаде буркнул он и бросил трубку.

И как это понять? Перезвонить ему и попросить уточнений, как можно снять шкуру с человека, одновременно проявляя беспокойство о его душевном состоянии? Но делать этого я не стала, подозревая, что Деда подобные вопросы волнуют мало.

Возвращаясь домой после работы, я позвонила Вешнякову. Позвонила без всякой нужды, на душе было муторно, вот я и хотела услышать родной голос.

– Я на трупе, – сказал Артем. – Если ничего срочного, перезвони попозже.

Дурацкое выражение «я на трупе» означало, что Вешняков выехал на место убийства.

– Кого бог прибрал? – дежурно поинтересовалась я.

– Мужика застрелили в квартире… Тут был ребенок, грудной… черте что.

– Подожди, – насторожилась я. – Какой мужик? Где ты?

– Улица Мира, дом восемь. А что?

– Я сейчас приеду.

– Хорошо, приезжай, – в недоумении ответил Артем.

А я рванула на улицу Мира. Сердце билось о ребра, в горле пересохло, в голове точно звучал бой барабанов, «ребенок, ребенок».

Через двадцать минут я въехала во двор дома номер восемь. Милицейские машины, старушки в стороне обсуждали происшествие, понизив голос. Возле подъезда дежурил милиционер.

– Где Вешняков? – спросила я.

– Восемнадцатая квартира, шестой этаж, – ответил парень.

У меня не хватило терпения дождаться лифта. И по лестнице я поднималась бегом. Дверь в квартиру была приоткрыта, в тесной прихожей стояли двое мужчин в форме.

– В чем дело? – спросил один из них, косясь на меня. Я не успела ответить, Вешняков позвал из гостиной:

– Ольга, ты, что ли? Иди сюда.

Мужчины расступились, пропуская меня. На мгновение зажмурившись, я решительно сделала шаг. Узкая комната с одним окном, потертый диван, возле него стоял Вешняков и что-то разглядывал у себя под ногами. На полу на одном колене пристроился мой давний знакомый Валера, хронический оптимист, его хорошего настроения трупы никогда не портили.

– Стреляли с близкого расстояния в затылок. Убийца стоял примерно вот здесь… – Валера повернулся, указывая на место, и я увидела на полу труп мужчины. Он лежал ничком, правая нога чуть согнута, руки вдоль тела. Рубашка в клетку, джинсы, волосы слиплись от крови, их цвет определить затруднительно. Я смотрела на него, сцепив зубы, и очень боялась увидеть его лицо. Валера чуть приподнял убитого за плечи, и стало ясно: лица нет, в кровавой каше разглядеть черты невозможно.

– Привет, – подмигнул Валерка. – Рад тебя видеть. Как жизнь? У нас ничего не изменилось, сама можешь убедиться.

– Ольга, ты чего? – нахмурившись, спросил Артем, поспешно перевел взгляд на убитого и тихо чертыхнулся. А я вышла из ступора.

– Где ребенок? – задала я вопрос.

– Увезли на «Скорой».

– Мальчик?

– Девочка. Да в чем дело?

Я перевела взгляд на убитого. Рост подходящий, но… «Это не он», – точно шепнул кто-то, и я перевела дух.