Деревянный хлеб. Части 1-4

— Старый, как мир, психологический прием. Через десять лет после «Декрета о земле» деревенское общество разделилось на «преуспевших» и «пролетевших». Начав с «равных позиций» (в 18-м году землю поделили честно, «по едокам»), одни — сумели поднять свои личные хозяйства, другие — объединились в крепкие коммуны, третьи (кулаки) — нашли себя в той или иной форме «патриархальной эксплуатации». Однако, подавляющее большинство — осталось на бобах. Причем, без какой-либо внятной перспективы… Проворонили данный судьбой шанс выбиться в люди. Бывает. И тут — появляются хорошо одетые «городские». Богатые и успешные (ну, на фоне сельской местности) агитаторы. С разговорами, что личная хозяйство — это давно отстой. Что сила в государстве, которое всех прокормит, обеспечит и организует. Вот, посмотрите, как мы в Москве и Ленинграде живем, где все заводы государственные. И главное, рецепт спасения — простой. Богатеев, коммунаров и прочих не желающих вступать в колхоз — раскулачить и сослать. Что бы никогда не вернулись. Их добро обобществить. Жизнь сразу наладится!

— А почему — «козлы-провокаторы»?

— Потому, что в отличие от ранее знакомых по временам «продразверстки» горлопанов, посланные в село «двадцатипятитысячники» — заявили о готовности лично (!) налаживать новую жизнь. Все они поселились в деревне. Как власть и новое начальство. Все они вошли в правление создаваемых колхозов. Кто-то попал в руководители служб, а кто-то и в председатели. Бедноте хотелось верить! И они поверили. Самим агитаторам и пославшему их государству. Как бараны, перед воротами скотобойни. И понеслось… К середине 1930 года «великий перелом» отечественной деревни состоялся. К 1931 году все «двадцатипятитысячники» вернулись домой. Навсегда переехать в деревню никто даже не собирался! Некоторых из них — «благодарные» селяне успели прибить. За «подставу». На чем и закончилось. Фарш невозможно провернуть назад… В самый критический момент — власть поставила последний грош ребром и сняла банк. Без заранее прикормленных городских провокаторов — фокус бы не удался. Вопросы есть?

Ахинеев пару раз недовольно вздохнул и всё. Забавно… Конфликт потух, толком не разгоревшись. Впрочем, долго помалкивающий Соколов явно что-то хочет спросить… Скорее всего меня.

— Галина, извините за вопрос… А куда потом подевались все эти Коллективизации? Я по работе в Петербурге много списков просматривал. Память на имена — у меня профессиональная, но как-то ни разу, ни одной, не попадались. Сегодня тем бабкам должно уже быть крепко за семьдесят…

— Они все умерли в Блокаду… — горло стиснул спазм, но выговорила, — От голода…

— ???

— Девочкам конца 1929 и начала 1930 года рождения, как раз к зиме 1941-1942-го года — исполнилось по двенадцать лет. Для активно растущих маленьких организмов, пайка «иждивенца» (без «детских» добавок) — оказалась смертельной. Если кому-то от этого знания полегчает — пусть…

— Тогда, ещё один момент. Вы считаете, что эвакуация населения из прифронтового Ленинграда, — он глубоко вздохнул, но договорил… — сорвана саботажем этого же самого населения?

Настала моя очередь глубоко вздыхать, что бы успеть немного собраться с мыслями. Как хорошо, что каудильо — профессионал и разбирается в теме. Обывателям — хоть кол на голове…

— Начну с того, что структура населения Ленинграда — «столичная». По переписи 1939 года, дети и иждивенцы составляли более 38 % горожан. Ещё около 40 % — это госслужащие всевозможных организаций, третьесортная творческая интеллигенция (писатели, журналисты, артисты, оформители) и всякая «обслуга» (продавцы, парикмахеры, домоработницы). Полномасштабную эвакуацию данной публики (как её нам обычно показывают в кино) — никто не планировал! А скорее всего, не предполагал… По опыту Гражданской войны — ждали самостоятельного (!) исхода лишнего «мирняка» в деревню. К родне и продуктам. При первых звуках военной грозы… Вплоть до 1941 года — «основным вариантом» эвакуации Ленинграда оставался регулярно корректируемый, но безнадежно морально устаревший план «разгрузки», разработанный ещё при Кирове. В мохнатых 1930–1932 годах! Ещё до «успехов коллективизации»… и до введения «гарантированного снабжения» города продуктами и товарами «по особому списку»… посреди общесоюзной бедности, на грани нищеты. Перечисленные вещи, в совокупности — резко и принципиально изменили настрой «коренных ленинградцев» накануне Блокады.

— Никто не хотел уезжать?

— Мягко сказано. Даже после нескольких месяцев войны, в самый канун осады, на фоне остальной страны (включая зажиточную Прибалтику) — Ленинград выглядел благословенным «Эльдорадо». Вплоть до конца сентября 1941 года (!) снабжение оставалось «столичным», полки магазинов ломились.