Деревянный каземат

– Правда… – и чтоб как-то оправдать очередную ложь, Аревик решила, что это тот самый мужчина, который в давнем сне дарил замечательные духи; с которым она парила над землей, а потом уронила и разбила флакон. Больше такой ошибки не должно повториться!..

– Ну, смотри, – Татьяна Ивановна вздохнула, – решай сама. Только чтоб не получилось как с Виктором; тогда ты тоже…

– Я пойду собираться, – Аревик грубо прерывала воспоминания, не имеющие к ней никакого отношения.

– Кать, брось ерундой заниматься, – Вадим махнул рукой, – что ж ты такая упрямая! Все мы тебе купим!.. Нет, зубную щетку, конечно, можешь взять…

– Вадим Степанович (…Ага, значит его зовут Вадим, – радостно отметила Аревик), – а я могу приезжать к вам? Может, помочь Кате что-нибудь?..

– Что ж вы из меня монстра делаете? – Вадим рассмеялся.

– Боже упаси! – перекрестилась Татьяна Ивановна.

– Приезжайте, конечно. Давайте, запишу адрес. Городского телефона там нет, но завтра купим Кате новый мобильник, и общайтесь в любое время… Катюш, ты готова?

Аревик в это время стояла перед раскрытым шкафом, раздумывая, нужно ли ей что-либо из этих чужих вещей? …Если только оранжевые бриджи – такие прикольные и практически новые… Она уже протянула руку, чтоб снять их с вешалки, но вспомнила рекомендации Анны. …А это не глупо – оставлять одежду, и забирать мужчину?.. Но Анна ведь тоже человек и способна ошибаться. Я не хочу снова превращаться в забитую и ущербную Аревик!.. Я – Катя, Катя!..

– Сейчас, Вадим, – она сняла бриджи, – пять минут.

– Я жду, – Вадим вышел и аккуратно закрыл дверь.

Сцена прощания получилась немного натянутой. Татьяна Ивановна искренне плакала, обняв дочь, а Аревик стояла, опустив руки и вынужденно вдыхая запах солнца, смешанный с дешевым шампунем, исходивший от ее волос. Чтоб не мешать, Вадим, вообще, курил, сидя в машине.

Потом ему надоело ждать и он завел двигатель, что послужило сигналом – Татьяна Ивановна нехотя разжала объятия, и Аревик, поспешно забравшись в салон, с облегчением захлопнула дверцу. Когда «Лексус» выкатился на широкую улицу и дом скрылся из вида, она откинулась на спинку кресла. …Да, это явно не маршрутка… – довольно подумала она.

– Как здесь удобно, – она решилась нарушая молчание.

– Неужели? – Вадим покосился в ее сторону, – ты только сейчас это заметила?

…Дура, Катя ведь, небось, ездила тут постоянно, – Аревик прикусила губу и отвернулась к окну; попыталась отвлечься, представляя прошлые отношения Кати и Вадима, но за неимением личного опыта, выглядели они, как сцены из мелодрамы. Однако она сумела добиться очень важного результата – страх, вновь оказаться в одиночестве, исчез; наверное, ощущение надежности, исходившее, и от автомобиля, и от его хозяина, рождали чувство уверенности.

Они проехали мимо арки, ведущей в ее бывший двор. Где-то там, должно быть, еще возились следователи, но это ее уже не касалось. Пусть не на «отлично», но она закончила Анину школу, прошла «ознакомительную практику» и теперь должна двигаться дальше. …Где там прячется та Катя? Катя – это я. И это мой мужчина, и все теперь будет совсем-совсем по-другому…

С моста машина свернула влево. В этом районе Аревик бывать не приходилось, но больше она не станет задавать глупых вопросов – она ведь Катя, и дорога ей хорошо знакома.

– Катюш, – Вадиму надоело молчать, – расскажи, все-таки зачем ты придумала историю с амнезией?

– Как тебе сказать… – настаивать на версии о том, что все это истинная правда, не имело смысла, но вдруг совершенно ниоткуда возник вариант, рискованный, но раз и навсегда закрывающий скользкую тему, – может, я дура, – сказала Аревик, – но мне хотелось проверить, будешь ты искать меня?..

– И где ты пропадала все это время?

– У подруги. Устраивали, так сказать, «девичник».

– Ты сумасшедшая, – сделал вывод Вадим, но сама версия его, видимо, удовлетворила.

«Лексус» свернул направо, и Аревик увидела частные домики, очень похожие на те, от которых она только что избавилась. Правда, если на Келлера все они были одинаковые, то здесь, словно пастух над овцами, главенствовал один, выделявшийся ростом и странной архитектурой.

…Нам надо туда, – решила Аревик, – я не знаю, что сделаю, если опять придется жить в какой-нибудь лачуге с огородом… Раньше она не замечала в себе подобной требовательности к внешней атрибутике, но поскольку это новая жизнь, то она должна соответствовать ее новому облику – вокруг красивой женщины, все должно быть красиво.