Деревянный каземат

– Не просто трахнуться. Там, понимаешь… как тебе объяснить?.. Он и так ненавидел меня, а его заставили участвовать в похоронах, а потом еще собирать мои вещи, чтоб освободить квартиру – она ж ведомственная. Представляешь, что он испытывал ко мне после всего этого? Он, как раз, шел туда, в мою бывшую квартиру. Я хотела… ну, сначала трахнуться, а потом… он же должен все там разбирать, упаковывать, а я б комментировала ему содержание каждого ящика, каждой полки. Понимаешь, чтоб ему страшно стало, будто я вернулась. Он бы с ума сошел. Я в кино такое видела…

– Хороший вариант, – одобрила Аня, – и что?

– А, вот, дальше… я, правда, помню все, как сон. Честное слово, вроде, не со мной это было. Когда он предложил мне раздеться, я вдруг схватила нож и зарезала его.

– Очень интересно, – Аня выбросила сигарету и тут же закурила новую, – значит, говоришь, наваждение какое-то? Вроде, не ты это делала?

– Ну да.

– Плохо дело, подруга.

– Но меня никто не видел! Во дворе только дети бегали!..

– Я не об этом, – перебила Аня, – это ерунда – тело-то чужое. Даже если его засадят в тюрьму, ну, прочувствуешь, что это такое, чтоб потом быть умнее; дай бог, помрешь там и вернешься в портрет до следующего раза. Меня в свое время на костре сжигали. Боль, конечно, дикая, но забавно… (От удивления Аревик открыла рот) плохо другое – похоже, ты не вычистила тело, а оно так тебе идет!.. Бросать жалко будет.

– Что значит, «не вычистила»? – Аревик почувствовала такую же внезапную усталость и головную боль, как в самый первый день своей новой жизни.

– Скорее всего, это не ты, это та Катя убила его. Это она не захотела с ним трахаться. Только, вот, где она пряталась все это время?..

– А так бывает? – изумилась Аревик.

– Бывает. Когда дилетанты берутся за дело. Надо избавиться от нее, иначе она не даст тебе покоя – она будет командовать, и получится, что ты, вроде, у нее на побегушках.

– А как это сделать?

– Ты должна уничтожить в себе ее прошлое. Понимаешь, сейчас она, ничто – у нее фактически нет настоящего, поэтому она держится за счет связей с прошлым; воспоминаний, если хочешь проще. Без подпитки памяти она долго не продержится. Она обезличится и уйдет туда, куда уходят все обычные люди. Поэтому все наши планы меняются. Из дома тебе придется уйти, чтоб не было, ни ее матери, ни фотографий; богатого любовника (жаль конечно), но тоже придется выкинуть из головы…

– А куда ж я денусь? – растерялась Аревик.

– Куда денешься? – Аня задумалась, – работать будешь здесь, в «Сфинксе». Пока горничной. Зарплата – четыре штуки, иногда чаевые перепадают, так что, на жизнь хватит. Потом я устрою тебя администратором, но это не сразу. Жить придется у меня. Я должна контролировать ситуацию, а то она опять выкинет какой-нибудь фортель, типа, сегодняшнего. Потом найдем тебе мужика подходящего, с квартирой – без этого не обойтись. У меня ж тоже есть личная жизнь и строить ее в одной комнате с тобой довольно проблематично.

– Я понимаю, – Аревик опустила голову.

В другой ситуации она б, наверное, благородно отказалась от сделанного предложения, но сейчас понимала, что одной ей не справиться, а уступать какой-то Кате свою новую, только начинавшуюся жизнь, совсем не хотелось.

– Значит, я опять должна потеряться? – спросила она и сама же ответила, – но мать снова начнет меня искать…

– Нет у тебя никакой матери! – бросила Аня с такой злостью, что Аревик замерла на полуслове, – забудь обо всем, что успела узнать об этой семье! Память в данном случае работает только на нее. Если б ты с самого начала все сделала нормально, тогда другое дело.

– Я поняла, – Аревик вздохнула, – но надо же хоть что-то объяснить, чтоб ее мать не поднимала милицию, а то ведь и убийство может вскрыться. И потом, мне нужны хоть какие-то вещи. Я ж не могу ходить в одном платье, а денег… сама знаешь.

– Разумно, – согласилась Аня, – значит так, сейчас пойдешь со мной. Отчистим твое платье, а потом поедешь на Келлера. Я сегодня работаю в ночь, так что до утра тебе сроку, чтоб решить все проблемы, и утром я жду тебя с вещами.

– А что я скажу этой, Татьяне Ивановне?

– Ну, дорогая моя, – Аня развела руками, – я не могу все время думать за тебя. Поворочай немного и своими извилинами.

Они вернулись в гостиницу. Лиза, до этого вальяжно развалившаяся в Анином кресле, мгновенно вскочила.

– Ань, тут мужчина звонил, хотел люкс забронировать, но я посмотрела – у тебя все уже расписано. Он будет, на всякий случай, перезванивать после обеда.

– Пусть перезванивает, – Аня махнула рукой, – Лиз, слушай, Лиля у нас ведь уволилась?

– Да. Наташка одна осталась. Ей послезавтра выходить, а с кем неизвестно.

– Вот и хорошо. Послезавтра, – Аня ткнула в Аревик пальцем, будто в неодушевленный предмет, – она выходит в смену к Наташке. Зовут ее Катя. А сейчас отведи ее к себе, пусть посидит, а ты застирай ей пятно на платье. Видишь?

– Ань, – Лиза скорчила недовольную мину, – мне еще два номера убирать.

– Уберешь. Любка твоя где?

– Она на втором этаже. У нее тоже съехали из полу-люкса.