Деревянные кресты

Снова проснулась германская артиллерія. Нсколько снарядовъ взорвалось передъ нашей воронкой, и густое облако, пахнущее порохомъ, наполнило нашу яму. Свернувшись въ комокъ, мы придвинулись другъ къ другу, стараясь спрятаться подъ чужія сплетенныя ноги. Жильберъ инстинктивно закрылъ лицо согнутой рукой, какъ испуганный ребенокъ. Насъ обдало столбомъ земли… Уже второй залпъ снарядовъ разсыпался направо и налво, взрывая землю вокругъ насъ. Затмъ, внезапно, произошло что-то непостижимо ужасное, какъ будто взорвалось что-то въ насъ самихъ…

Снарядъ, вроятно, взорвался на краю воронки. Двое людей скатились на дно ямы и замерли неподвижно. Раненые, обезумвъ, убгали съ окровавленными лицами, съ красными отъ крови руками. Оставшіеся едва смотрли на нихъ, зарывшись въ землю, втянувъ голову въ плечи, ожидая послдняго удара. Но вдругъ непріятель измнилъ прицлъ, и снаряды стали падать праве. Вс приподняли головы. О, несравненная минута счастья, когда смерть уходитъ дальше!

Жильберъ взглянулъ на равнину. — Боши не выходятъ изъ окоповъ? Нтъ… Ничего не видно. — Затмъ только онъ посмотрлъ на двухъ убитыхъ товарищей съ раскрытыми ртами.

— Нельзя ихъ оставлять здсь и ходить по нимъ, — предложилъ Лемуанъ, — положимъ ихъ на край воронки.

Двое товарищей схватили первый трупъ и подняли его на край воронки, и свернувшаяся кровь прилипла къ ихъ рукамъ. Жильберъ повернулъ его лицомъ къ непріятелю, чтобы не видть его. Другой трупъ былъ тяжеле, и ему пришлось помочь имъ поддержать болтающуюся голову мертвеца.

— Вотъ такъ, — удовлетворенно замтилъ Лемуанъ, — у насъ получился уже хорошій брустверъ… Бдняги, могли ли они только-что представить себ это… Это какъ разъ землякъ, у меня есть его адресъ… Берегись!

Снова началось, снова ложились мы, уткнувшись лицомъ въ сухую землю. Снаряды долетали теперь до насъ такъ быстро, что выстрлъ и взрывъ раздавались одновременно. По полю бжали раненые, и осколки сшибали нкоторыхъ съ ногъ, и они падали на мст. Но по ту сторону проволочныхъ загражденій ничего не было видно, ничего. Это было сраженіе безъ непріятеля, смерть безъ боя. Съ самаго утра, съ начала сраженія, мы видли только человкъ двадцать нмцевъ.

Мертвецы, одни только мертвецы. Нмцы стрляютъ, стрляютъ… Чувствуешь, какъ слабютъ ноги, холодютъ руки, горитъ лобъ. Это и есть страхъ? Канонада, подобно гроз, затихла, и изъ всхъ воронокъ высунулись встревоженныя лица. Начнутъ ли они наступать? За холмомъ показался офицеръ.

— Держитесь, ребята, — крикнулъ онъ, — держитесь…

Въ ту же минуту чей-то голосъ предостерегающе крикнулъ:

— Берегитесь, вотъ они!

Они выскочили изъ рощицы въ двухстахъ метрахъ отъ насъ, человкъ сто. Тотчасъ показалась другая группа, появившаяся неизвстно откуда, затмъ третья, которая понеслась съ криками, и развернулись цпи стрлковъ.

— Боши. Стрляйте, стрляйте… Цльтесь ниже…

Вс кричали, команды слышались изъ всхъ воронокъ, и по всему гребню затрещали выстрлы. Вдругъ все скрылось. Легли ли они? Уложили ли мы ихъ?

Минуту спустя бомбардировка возобновилась съ новой силой, и между залпами видно было, какъ убгаютъ раненые. Они бжали или ползли, стараясь добраться до маленькаго поросшаго листвой откоса, окаймлявшаго большую дорогу.

Наша артиллерія отвчала, и залпы слдовали за залпами, взрывы происходили одновременно, дымъ не успвалъ разсиваться, и осколки проносились массами. Внезапно желтое и красное пламя ослпило насъ. Мы разомъ прижались другъ къ другу, оглушенные, съ бьющимся сердцемъ.

И Жильберъ упалъ, почувствовавъ только сильный ударъ по голов, ощущая на лиц адское дуновеніе, ничего не слыша, ничего не понимая.

Когда онъ пришелъ въ себя, голова у него была тяжелая, онъ боязливо пошевелилъ ногами. Ноги повиновались, он двигались… Нть, ноги въ цлости. Онъ провелъ рукою по лицу… А, оно въ крови. Попало въ лобъ, у виска. Я наклонился надъ нимъ в сказалъ:

— Это ничего… Просто порзъ.

Онъ мн не отвтилъ, еще оглушенный, и нкоторое время оставался неподвижнымъ. Какъ разъ противъ него стоялъ на колняхъ Гамель, уткнувшись лицомъ въ землю. Онъ не шевелился, не дышалъ, но Жильберъ не осмлился заговорить съ нимъ, даже дотронуться до него, чтобы еще на минуту сохранить иллюзію, что онъ не умеръ. Затмъ онъ спросилъ Лемуана, избгая произнести роковое слово:

— Уже, а?

Тотъ вмсто отвта указалъ ему на тонкую струйку крови, перескавшую шею между каской и шинелью. На дн воронки лежало, по крайней мр, десять труповъ. Между двумя залитыми кровью шинелями изъ-подъ труповъ видно было блдное лицо съ широко открытыми испуганными глазами. Мертвый или живой?

Жильберъ вынулъ свой санитарный пакетъ и перевязалъ себ лобъ. Онъ вытеръ платкомъ со щеки кровь, которая текла теплой струей, затмъ, чтобы охладить горящую голову, прижалъ ее къ холодному дулу винтовки. Во время короткаго затишья онъ услышалъ справа стрльбу и взрывы гранатъ. Смутная мысль мелькнула у него: они опять будутъ наступать. Но у него не хватило мужества приподнять голову, чтобы взглянуть на равнину.