Деревянная книга

Дюжий печенег, поднявшись в высоком седле, пробивался особо яростно, увлекая своим примером других. Вот быстрая сабля, свистнув, обрушилась на ближайшего руса, который, несмотря на свой высокий рост, все же успел мгновенно отклониться, и вместо шеи дружинника сталь полоснула по шишаку шлема и врезалась в окованный край щита. Почти одновременно дружинник ударил умбоном щита в морду лошади, та заржала и вскинулась на дыбы, отчего второй удар печенежской сабли снова не достиг цели, а дружинник, заблокировав ее возвращение, нанес степняку колющий удар мечом. Но теперь рослому дружиннику пришлось иметь дело сразу с тремя печенежскими всадниками, так как его напарник пал, сраженный стрелой. Туго пришлось бы воину, если бы не юркий кмет, всадивший короткое копье в бок одного из нападавших.

То тут, то там в «стенке» образовывались бреши, куда затекали печенеги. Чаще замелькали в лучах уже полуденного солнца обоюдоострые клинки дружинников, топоры, палицы и цепы ополченцев. Но сейчас все решало не только их мужество и стойкость, но и действия боярина Кореня, бывшего главой русской конницы. Сражением на поле руководил черниговский воевода, а киевская конница, укрывшись до поры в чаще леса, ждала знака, чтобы вступить в бой. Знак этот, будь он подан раньше или позже положенного, не стал бы решающим в исходе сражения. Только нанесенный точно, в нужный момент, внезапный удар засадного отряда мог принести победу.

Боярин наблюдал за битвой с лесистого холма, укрывшись за кустами. Несколько лучников, сигнальщиков с рогами и посыльных находились подле него, держа под уздцы находящихся в полном боевом снаряжении лошадей. Сам Корень в чешуйчатых начищенных доспехах, но без шлема, весь был поглощен созерцанием битвы, впиваясь очами в казавшиеся крошечными фигурки. Одновременно выслушивая доклады подбегавших к нему посыльных, он улавливал звуки битвы, чувствуя ее каждым нервом тела, как песенник чует и понимает каждую струну своей кобзы. Боярин понимал, что конницу пора пускать в дело: то один, то другой посыльный возвращался с известием, что печенеги теснят все сильнее, но беспокоило отсутствие вражеской засады. Неужто все силы кинули? Не похоже на них, не похоже… Можем ударить сейчас с тыла, а ну как их резерв сзади замкнет? Думай, Корень, решай непростую задачу…

Шум и возня у подножия холма отвлекли его внимание. Охранники ловили за повод лошадь всадника, которой упорно стремился проехать, требуя немедля допустить его к боярину.

– Пропустить! – крикнул Корень. Он узнал небольшую согбенную фигурку всадника, но отчего он так странно сидит в седле?

Лошадь поднялась на холм, и всадник боком соскользнул с нее, сморщившись от боли. Это был изведатель, тайно посланный в стан печенегов.

– Ты ранен? – озабоченно спросил Корень. – Подсобите ему! – крикнул он и присел рядом, обхватив за плечи.

– Там, – изведатель махнул рукой левее поля брани, – в лесном логу печенежская конница хоронится, вот-вот ударят, боярин, перенять надобно…

Корень взглянул в ту сторону, куда указывал разведчик, и сразу все понял. Засадные отряды незаметно пройдут по балке, окажутся прямо у реки и ударят в тыл левого крыла русских дружин. Почти до последнего момента врага будут скрывать высокие края балки. Но тогда они должны вот-вот появиться…

Разведчик, будто угадав мысли боярина, сказал:

– Там местные ополченцы на подмогу шли… Я завернул их, попросил задержать засаду. Одначе маловато их…

Решение боярина было скорым:

– Сотника Лютого ко мне!

Смуглый темноволосый красавец с черными пронзительными очами птицей взлетел на холм.

– Костьми лечь, а ворога не пропустить!

И вот уже отборная личная сотня боярина на сильных и сытых конях, блистая начищенными доспехами, вытягивалась по лесной просеке и скрывалась за деревьями.

Выждав еще малость, боярин молча протянул свою раскрытую правую ладонь в сторону и чуть назад. Стременной так же молча подал шелом с бармицей, боевые перчатки и подвел коня.

Боярин легко взметнул свое уже начавшее грузнеть тело в седло, поднял руку и подал условленный знак. Запели, затрубили рога, и тотчас из леса потекла русская конница. Боярин, спустившись с холма, оказался во главе ее. Разворачиваясь серпом, конница с победным кличем понеслась к полю битвы и с ходу врезалась в печенежский тыл, разделяя и рубя неприятеля, как капусту. Ободренная поддержкой, пешая дружина заработала еще быстрее и яростнее. Печенеги, ошеломленные внезапным наскоком, стали выдыхаться. Привыкшие брать свое с налету, набегу, они не выдерживали длительных ближних сражений. К тому же не было помощи от засады. Дожидаясь ее, печенеги держались из последних сил, но, когда стало ясно, что помощи не будет, они рассыпались и побежали.