Депрессия, роботы и один велосипед

Они сидели на свалке, на капоте машины. Салли сказала, что Ирландия – это последняя страна, в которой остались настоящие свалки. На пустыре лежали старые автомобили, роботы и стиральные машины. По вечерам кажется, что ржавчина появляется из-за оранжевого закатного солнца. Солнце, уходя, целует на прощание бедные старые машины, и на них остаются оранжевые пятна. Это можно подсмотреть. Если нет дождя.

Сегодня дождя не было.

Салли долго читала письмо Дары. Потом долго думала. Она водила взглядом по свалке и моргала. Казалось, будто решает уравнение, составленное из пустых корпусов автомобилей.

– Ну что? – спросил Дара, когда она дочитала. – Ты злишься?

– Нет, с чего бы? Я удивляюсь.

– Чему?

– Что мы не аннигилировали.

– А?…

– Материя и антиматерия, встречаясь, аннигилируют со страшным взрывом. Школу должно было разнести на молекулы, когда я взяла тебя за руку. Мы слишком разные. Ты из богатой семьи. Привилегированный класс. Я дочь механика и горничной. Тебя в школе все любят, а я изгой. Ты ходишь к психотерапевту и ненавидишь его. Я один раз дождалась очереди на бесплатный приём к психологу, но с тех пор мне позволяют общаться только с искусственным интеллектом: на большее страховка не тянет. Ты отказываешься от антидепрессантов. Я ворую наркотики из школьной аптеки, чтобы забыться. Твои родители переживают за тебя. Спрашивают твоего мнения. Мои – только орут, когда я мешаю им напиваться.

– Мои родители… – нахмурился Дара. – Моей мамы больше нет. А моей отец сплавил меня мозгоправам, чтобы я не портил своим хмурым видом медовый месяц с новой женой.

– Хорошая попытка. Но я выиграла.

– Что выиграла?

– Соревнование. Мы ведь соревнуемся: кому из нас хуже?

Дара потупился.

– Нет. Я понимаю. Ты… Тебе…. – Он запнулся. – Почему ты мне помогла? И не взяла денег?

– А почему ты попросил меня помочь?

– А почему ты согласилась, не спросив, зачем?

– А зачем тебе знать?

– Ты принимаешь наркотики? Ты только за этим пошла?

– Почему мы отвечаем вопросом на вопрос?

Дара рассмеялся и спрятал руки в карманы.

– В древние времена – до компьютеров – деньги были маленькими кружочками из металла. Когда люди не могли договориться, они брали такой кружочек и подбрасывали его в воздух. Если он падал одной стороной вверх, выиграл один спорщик. Если другой – другой.

– Ну так сходи домой, – хмуро сказала Салли. – У тебя там до чёрта антиквариата. Может, найдутся древние деньги. В конце концов у тебя много современных денег. Слетай на аукцион, купи монету, чтобы мы могли подбросить и договориться.

– Ладно, – сказал Дара. – Я проиграл. Я богатый. Ты умная и знаешь слово «монета». Не знаю я, почему попросил тебя помочь. Просто был в панике и не знал что делать.

«Я и сейчас не знаю, что делать» – подумал он.

– Я хочу вернуться, – услышал он свой голос. – И подложить таблетки обратно.

– Шутишь?

– Нет. Я решил, что бесполезно воевать за старого себя. Когда меня перестанут пичкать таблетками, я, может, и начну мыслить привычно. Но прежнего Дары уже не будет. Слишком много нового опыта. Не могу же я перепрожить последние дни заново и оценить всё «по-настоящему». Без розовых очков. Я думал, что мир станет яснее, но в итоге только больше запутался.

«И я больше не уверен, что прежний Дара был тем, кем я хотел бы быть, – подумал он про себя. – Он бросался наперерез мячу, но не мог войти в палату к умирающей матери. Он называл Толстую Салли толстой, хотя так не считал».

Салли улыбнулась и удивлённо помотала головой.

– Бог знает, что у тебя в голове. Признайся, тебе просто понравилось нарушать закон.

Он оглянулся на неё.

– Да, понравилось.

– Это твоя-твоя мысль? Или это говорят антидепрессанты? Что ты напишешь в дневнике? «Толстая Салли – пугало и изгой, но с ней так удобно! Можно ограбить школьную аптеку. Она всё сделает. Потому что умная. А умная потому что нищая. Я могу передумать, испугаться, захотеть вернуть таблетки на место в шкаф, пока не дай бог не обнаружили, и она всё сделает!».

– Салли. Ты не пугало. Ты знаешь… ты вообще-то мне нравишься.

Салли на секунду растерялась.

– Откуда тебе знать? У тебя же есть Карен, а всё остальное нашёптывают антидепрессанты.

Дара встал с капота машины и обхватил себя руками. Свалка медленно окрашивалась в вечерние цвета. Рухлядь становилась красивой. Как мир под антидепрессантами.

– Давай так, – сказал он. – Мы ещё раз открываем аптеку. Я возвращаю антидепрессанты, а ты возвращаешь наркотики.

– Почему внезапно ты указываешь мне, что делать?

– Наркотики убьют тебя рано или поздно.

– Можно подумать, тебе не всё равно.

– Салли… Я уже видел одного призрака в своей жизни. Я бы не хотел как-то раз пройти по школьному коридору и увидеть в полутёмном углу твоё приведение.

Салли скрестила руки и посмотрела на него исподлобья, но не ответила.

– Пожалуйста, – сказал Дара.

Из полутьмы выплыли белые пластиковые зубы. Джерри закрыл дверь аптеки и отправился по коридору направо, освещая себе путь дебильной улыбкой.

– Опять не взял салфетки? – спросила Салли.

Дара рассеяно посмотрел на свои пальцы, которыми стирал помаду со щеки, и кивнул.