Денис Давыдов

– Вот так Андрюшка и надо воевать, – командир потрепал по-отечески черные вихры своего адъютанта. – Ты где шапку-то обронил?

– А француз его знает! – лихо отвечал Андрюшка. – Я как за ним погнался, а он как заяц на спину и как заверещит! Я и саблю замахнул, а потом думаю – как такого зайца рубить? Вон он, со всеми стоит, – указал Андрюшка саблей на трясущего от страха полуголого француза, что стоял вместе со своими соплеменниками вдоль освещенной жарким огнем улицы. – Я ему кричу: вставай наполеоновская морда – и запомни, кто в плен тебя взял – сам адъютант Дениса Давыдова!

– Ну, ты и орел! – Давыдов не выдержал и расхохотался.

И вдруг незаметно тихо стало. Смолкли пушки и ружья.

– Вот и конец баталии, – заключил Давыдов, и, вытерев саблю о полушубок, вернул в ножны.

***

Безвыходное положение заставило отряд Ожеро сдаться в плен. Вместе с самим генералом, в плен были взяты шестьдесят его офицеров, и полторы тысячи солдат.

– И всё это сделал ты, деда? – восхищенно произнес внук, он слушал затаив дыхание, представляя себе эту горящую деревню и своего дедушку с поднятой саблей и на коне в свете пламени горящих изб.

– Не один я. И не один наш отряд. Мы только начали эту баталию. А там ее завершили славные генералы Селавин и Орлов-Денисов, со своими казаками. А подполковник Фигнер лично подъехал к генералу Ожеро и предложил тому сдаться. А наш отряд свое дело сделал. И что удивительно, ни один из наших казаков и гусар не погиб. Вот она внучок, какая воля Божья.

Потом уже, по окончанию всей этой компании, когда Наполеона выгнали из России. Когда мы с Денисом Васильевичем на денек вернулись в наше родное разоренное Бородино, перед нашим походом в Европу, в гости приехал Петр Андреевич Вяземский. Такой же герой и поэт, как и Денис Васильевич. Тогда, помню, сели они, откупорили шампанского бутылочку, разговорились, князя Багратиона помянули, которого по просьбе Дениса Васильевича в его родовом Бородино похоронили9. И всех героев знакомых своих вспомнили, кто жизнь свою положил на этом поле. Потом на гитаре пели, стихи читали (и меня за стол пригласили, что мне мальчишки очень лестно было) и Петр Андреевич, герой Бородинского сражения, прочел стихи. Я как шампанского выпил, осмелел, говорю: «Петр Андреевич, не сочтите за фамильярность, позвольте, я ваши великие вирши в альбом свой запишу (я тогда с собой альбом носил и записывал, что мне интересным виделось), а вы своей рукой автограф под ними напишите.

Вяземский немало удивился такой моей мальчишеской дерзости, но Денис Васильевич говорит ему: «Не сочти за труд, Пётр Андреевич, эта героическая морда пять лет назад у меня свинью в галопе загнал, за одно это ему Георгия повесить можно. А сколько он пережил со мною и моими гусарами, одному Богу известно. У него в альбоме и мой автограф имеется». И Вяземский расхохотался и поставил свой автограф, когда я по памяти стихи его записал. Я до сих пор храню этот альбом, – старик поднялся с кресла, подошел к книжному шкафу, достал драгоценный альбом, раскрыл, нашел страницу, и, сдерживая слезы воспоминаний, прочел:

Партизану-поэту

Анакреон10 под дуломаном11,

Поэт, рубака, весельчак!

Ты с лирой, саблей иль стаканом

Равно не попадешь впросак.

Носи любви и Марсу дани!

Со славой крепок твой союз:

В день брани – ты любитель брани!

В день мира – ты любимец муз!

Душа, двойным огнем согрета,

В тебе не может охладеть:

На Пламенной груди поэта

Георгия приятно зреть.

Дрожащая в волнении рука закрыла альбом. Старик вернулся в кресло.

– Пора спать. А завтра, я расскажу тебе, как мы с Денисом Васильевичем в Европе воевали. Два года я можно сказать с коня не слезал. Меня тогда уже по всей форме, по протекции Дениса Васильевича, приняли в гусары. Самого же Давыдова в генерал-майоры произвели. И разошлись наши дорожки, я со своим эскадроном в Россию вернулся, а Денис Васильевич и в Персии повоевал и в Польше, но уже без меня… Да, славное было время…

***

24 декабря 1812 года Денису Давыдову было приказано соединиться с корпусом Дмитрия Дохтурова12; Давыдов и его партизаны сделали свое дело.

Вклад партизанского движения в победу над Наполеоновской армией был высоко оценен императором.

Давыдова нагадили орденом Св. Владимира 3-й степени и Св. Георгия 4-го класса.

Узнав о своем награждении, Давыдов, после перехода границы, написал Кутузову:

«Ваша светлость! Пока продолжалась Отечественная война, я считал за грех думать об ином чем, как об истреблении врагов Отечества. Ныне я за границей, то покорнейше прошу вашу светлость прислать мне Владимира 3-й степени и Георгия 4-го класса».

О самих же победах прославленного партизана в его послужном списке лишь сказано, что он командовал «партией» в окрестностях Вязьмы, Дорогобужа и Гжатска, взял в плен 3560 нижних чинов, 43 штаб- и обер-офицера и много транспортов с боеприпасами, снаряжением и продовольствием.