Денег нет, но ты держись!

Ленс побирался постоянно. Как только он подходил ко мне, я сразу начинала ускорять шаг, ссылаясь на «очень важные государственные дела». Но стоило ему поймать меня за руку и жалобно начать рассказ о «бедной, но очень честной девушке, которую обесчестил дворянин и которая стоит на паперти с ребенком и просит милостыню», у меня начинал дергаться правый глаз. Я уже устала давать ему деньги, тем более что мои сбережения подходили к концу. А вот поток сирот и убогих все не иссякал. Скорее наоборот! Увеличился в разы. Если раньше прошений было одно-два, то теперь Ленс шел ко мне с целым списком.

– Ты пойми! От этого зависит их жизнь! – восклицал он, принимая из моих жадных рук «гуманитарную помощь». Я составила рейтинг историй. Первое место занимали истории о «бедных многодетных вдовах», которые рассчитывали на пенсию по потере кормильца, но вполне будут довольны единоразовой выплатой. Второе место занимали «больные дети», а третье место по праву носили «старики, которые просят милостыню на паперти и от которых отказались неблагодарные дети». Я понимаю, что жизнь – не сахар, но эта благотворительность меня явно напрягала.

Я сидела в своей комнате после очередного рассказа Ленса о «выброшенной на улицу сироте», который разжалобил меня ровно на один золотой. Несмотря на регулярные пожертвования, народной любимицей я не стала. Так что, как верно подметил дядя: «проще откупиться». И я откупалась от постоянного нытья и жалоб на тяжкую жизнь простого люда. В казне лежали пятьсот тысяч золотых. Ровно половина той суммы, которую предстоит уплатить, а где взять еще столько же, я даже не представляла. У меня начался период уныния, плавно перетекающий в настоящую хандру. Пока я перебирала в уме все возможные варианты заработка, дверь открылась и на пороге появился мой «любимый родственник», как теперь называли его за глаза.

– Моя дорогая, что-то ты совсем приуныла, – заметил мой дядя, падая в кресло. – Неужели ты услышала новость раньше меня?

– Какую? – обреченным голосом поинтересовалась я. Теперь осталось выслушать новость и окончательно раствориться в глубинах депрессии.

– В столице начались голодные бунты. Пока что они не перешли в активную стадию, но недовольство твоим правлением растет. Я даже знаю, кто его подогревает, но это не суть важно… – ответил дядя, улыбаясь.

– Ленс? – спросила я, в глубине души надеясь, что если я поймаю философа на чем-нибудь ужасном, то бесконечная дыра в моем кармане наконец-то будет зашита.

– Нет. Увы. Несколько обиженных и отвергнутых тобой поклонников пустили слух, что ты продала соседям все зерно, которое было припасено на зиму. И теперь нам всем грозит голод. Сказать по правде, слухи звучат очень правдоподобно. Забавно, не так ли? – произнес дядя, положив руки на резные подлокотники.

– Очень… – мрачно откликнулась я, понимая, что сейчас мне еще бунтов не хватает для полного счастья!

– Я надеюсь, что они повоняют и успокоятся. Такое частенько бывало. На моей памяти раз пять точно. И всегда все шло по одному и тому же сценарию. Чернь с истериками требовала аудиенции у монарха, тот вместо того, чтобы выйти и успокоить их, высылал стражу. Рты быстро закрывались, тюрьмы обзаводились новыми постояльцами, а пара особо буйных голов украшала частокол. Так что подождем, чем дело кончится! – улыбнулся дядя.

– Прошла половина отведенного срока! Где взять еще пятьсот тысяч золотых? – спросила я, лежа на кровати и глядя в одну точку.

– А у тебя нет никаких соображений на этот счет, моя маленькая ведьма? – улыбнулся дядя. – Может быть, ты сумеешь их наколдовать? Не пробовала?

– Нет. Не пробовала! – возмутилась я, понимая, что он просто издевается.

– А зря… Впрочем, я должен, наверное, поблагодарить тебя? Мне хотелось бы знать, какую благодарность ты ждешь от меня? – поинтересовался Демон, явно дразня меня. – Уточняю. В чем она должна измеряться? В деньгах или в чем-то более возвышенном?

– Исключительно в денежном эквиваленте, – уныло ответила я. Когда денег нет, то и на «возвышенное» не очень-то и тянет. Хотя я больше опасаюсь последствий в виде пафосного: «Дорогая моя, это была замечательная ночь. Не кори себя, любовь моя. Да, я не устоял перед искушением осчастливить бедную несчастную девушку. Но, увы… Я не создан для такого счастья!» Потом будут ироничные комплименты в мой адрес, некое отчуждение и под конец – неминуемая разлука, наполненная душевными терзаниями с моей стороны. В худшем случае еще и незаконнорождённым ребенком, на которого счастливый папа вряд ли будет платить алименты.

– Я думал, что тебе больше по душе «большое спасибо», – обольстительно улыбнулся Демон, пересаживаясь ко мне на кровать. Он что? Читает мои мысли? Лучше бы ему этого не делать… Когда он ко мне приближается, я начинаю нервничать. Судя по всему, он это прекрасно видит, поэтому продолжает издеваться надо мной.