Денег нет, но ты держись! (СИ)

— Нет! Уже успела спрятать в своей комнате? Где ее комната? Сейчас пойдем и поищем там! Если мы найдем деньги, то пеняй на себя! — сказала я, натягивая платье, — А теперь, зашнуруй мне корсет. В последний раз….

Тесьма на корсете лопнула, поэтому, дрожащими руками служанка попыталась стянуть его на мне, причитая о том, что она исправится и не надо так сурово…

Я в сопровождении стражников, придерживая платье, двинулась в комнату прислуги. По дороге к нам присоединился пес, радостно виляя хвостом.

После того, как стражники выломали дверь в неприметную каморку, первое, что мне бросилось в глаза, так это дырявые занавески и лежанка.

— Поднять матрас! — скомандовала я, — Отдернуть занавеску!

Когда занавеску отдернули, я увидела десяток нарядов, сваленных на полу. Судя по ткани и фактуре, это — явно не рабочая одежда кухарки или горничной. Драгоценности, если таковые и украшали этот гардероб, были срезаны. Кое-где оставались торчащие нитки. Под матрасом валялся нож. Пес поскреб когтями, мол, смотрите сюда, и звонко гавкнул.

Я ловко сдвинула половицу и поняла, что моя горничная — вполне состоятельная женщина. Под половицей, лежал подсвечник, несколько мешочков с драгоценностями и мешочек с золотыми монетами.

— Он! — сказала я, указывая на него пальцем. Я подняла все сокровища, развернула мешочки и поняла, что я, по сравнению с ней, просто принцесса на бобах! Служанка ползала на коленях, умоляя не казнить ее. Она рыдала, рвала на себе волосы, каялась и причитала… Но мое сердце замерзло той зимней ночью в заснеженном лесу.

— Воровка! Посадить ее в клетку в одном платье и выставить на улице! Надеюсь, клетка найдется! А если не найдется — смастерить! — отозвалась я и пошла вперед. — Завтра утром, если она будет еще жива, снимите ее и вышвырните вон из замка.

Все. Кончилась добрая принцесса.

Глава одиннадцатая. Ловкость рук и никакого мошенничества

Хочешь жить — умей вертеться!

Я решила пойти и проверить, как поживает моя первая жертва. Мучимая угрызениями, умирающей в страшных конвульсиях совести, я смотрела на висящую на столбе клетку, украшавшую, прямо по фен шую и без того мрачный внутренний двор замка. Тело уже не подавало признаков жизни, а я чувствовала себя исчадьем ада. Может быть, в пылу гнева наказание показалось мне очень подходящим, то сейчас, когда гнев сменился спокойствием, я стала чувствовать, что где-то перегнула палку.

— Это слишком жестокое наказание! — воскликнул Ленс, стоя рядом со мной на балконе.

— Я была к ней справедлива. Он — воровка, — лаконично ответила я, глядя на ржавые прутья, покрытые инеем и бесчувственное тело, сидящее внутри. Не знаю, кому был больше нужен мой ответ Ленсу или моей совести, но никого из них он не удовлетворил. Я пыталась убедить себя в том, что правильно поступила с этой лгуньей. Ей было не стыдно предавать меня, а мне почему-то должно быть стыдно ее наказывать? У меня были все шанс замерзнуть насмерть, если бы не … А, впрочем, я поступаю правильно! И мне плевать на мнение других.

— Да, если она действительно украла деньги, то это — плохо. Можно было бы просто поговорить с ней и узнать, для чего она это сделала? — грустно сказал разочарованный в моих добродетелях Ленс, — Наверняка у нее есть веская причина! Но лишать человека жизни из-за горстки монет — это воистину зверство. Человеческая жизнь — бесценна! Деньги — это тлен. Это — всего лишь вещь. Ты должна отнимать у людей то, что могла бы им вернуть в любой момент. Если в твоих силах, принцесса, снова вдохнуть жизнь в мертвое тело, то смело отнимай ее. Но ты ведь не можешь этого сделать?

Нет… Не могу… Я чувствовала, как что-то внутри дрогнуло. Я снова бросила взгляд на клетку… Еще немного и я выпущу ее оттуда, если он еще живая… И, возможно, даже, извинюсь… А если она уже мертва? Что делать тогда? Но тут же перед моими глазами встал заснеженный лес.

— Нет, не могу! — отмахнулась я, чувствуя, что у остатков моей полудохлой совести появился мощный союзник лице бродячего философа, — Но если бы это было в моих силах, тогда бы наказания никого не пугали! Какой смысл в наказаниях, если они никого не пугают? Тогда бы казнь стала для людей обычным развлечением.