Читаем День числа Пи полностью

Сначала я надеялся, что мы купим точно такие же, кирпичные, но побольше. Но их не было.

– Лёва, а эти? Оранжевые тоже?

Вообще другой цвет! Как она не видит?..

Я не помню, как мы ходим; я кручу в голове мелодию из семи повторяющихся звуков – серия, но диатоническая – и стараюсь не видеть особенно, что вокруг. Нет, нет, нет, – говорю я. Бабушка у меня молодец: то, что она предлагает, не ужас. Но представить себе, что это прямо сегодня будет на моих ногах, не могу.

Потом мы едим мороженое. То есть я ем, а бабушка долго говорит по телефону. Потом она пьёт кофе, а мне разрешается опять крутить кубик Рубика и не смотреть на эти бесконечные мелькающие ткани. А потом к нам приезжает дедушка.

– Значит, так, – говорит он. – Заходим и покупаем. Вот уж не думал, что ты такой консерватор!

– Консерватор?

– Ну, не хочешь ничего менять. Если бы все люди носили только ту одежду, к которой привыкли, мы бы в шкурах ходили до сих пор!

…А ведь правда.

– Консерваторы – это те люди, которые говорили Прокофьеву: это не музыка! вытирание клавиш!

Неужели?.. Неужели я такой человек…

– Вот! Чем плохо? – спрашивает дедушка и берёт с полки первые попавшиеся джинсы. Не синие: это он знает. Цвета выгоревшей травы. Они не выглядят новыми, такой пыльный цвет, степной, августовский.

– Да, – говорю я.

– Да? – не верят они, разворачивают, и тут бабушка чуть не кричит:

– Миша, ты с ума сошёл! Это же комбинезон! Он с лямками!

– Ну и что?..

– Как что?!. Школьное же, нам нужно школьное!

– Ну и что, – упрямо твердит дедушка.

И я повторяю за ним.

Комбинезон на удивление мне подходит, с меня же всегда всё сваливается, а тут лямки держат, и вообще он на худого человека сшит, как раз на меня. И длинные брючины – можно подвернуть пока, а потом носить долго.

– Ты хочешь, чтобы он так ходил в школу? – спрашивает бабушка.

– Разве некрасиво? – спрашивает дедушка.

– Красиво, но…

В общем, в этом комбинезоне я иду домой. Иногда поглядываю на свои коленки – и ничего, вполне терпимо. Почти мои. Но всё же чего-то не хватает.

…Утром я встаю раньше бабушки и сразу смотрю на новый комбинезон. Хороший, можно в нём идти. Хотя…

Я достаю свои старые кирпичные брюки и большими ножницами отрезаю кусок. Сначала не режется, а потом приспособился. Почти квадрат получился.

Потом пришил его на новый комбинезон, чуть ниже кармана. Если сидеть за партой и опустить глаза – как раз там будет он, мой кирпичный цвет, дорийский минор, повышенная шестая ступень.

…Осколок красного кирпича на пустыре высохшей травы. Красиво. У меня даже гармония звучит в голове, чередуются два аккорда, пульсируют – никак не могу поймать их нотами…

В школу меня провожал дедушка, бабушка не стала вставать, давление у неё.

– Это не слишком? – спросил он меня про заплатку.

– Нет, – ответил я.

И дедушка ничего не сказал, только опять вздохнул. И я пошёл в школу с этой заплаткой.

* * *

Подхожу и сразу же, ещё на улице вижу Соню. И она улыбается мне:

– О, привет!

– Привет, – говорю я и тоже улыбаюсь.

Соня смотрит на меня как на сумасшедшего. И тут я понял: она улыбалась не мне, а кому-то другому за моей спиной.

Я обернулся и увидел Комлева.

…Спасла меня только кирпичная заплатка. Я сидел, и всё смотрел и смотрел на неё, и ковырял пальцем. К четвёртому уроку она почти совсем оторвалась, болталась на двух нитках. Я оторвал её окончательно и сунул в карман.

И увидел в телефоне письмо от Сони.

«Ты не обиделся? Извини, но мы же договорились».

Написал: нет, не обиделся.

И не отправил.

* * *

А на пятом уроке заболел учитель, и к нам пришёл психолог. Тесты какие-то проводить. Я уже заранее знаю: если тесты, то хорошего не жди. Всегда потом дедушка в школу идёт.

Но это был не наш психолог, а совсем молодая девушка-студентка, выпускница нашей школы. Я не особенно её слушал; то есть слушал, но не мог понять, о чём речь. А потом она дала задание: «Напишите десять вещей, которые вы любите. И десять, которые не любите. Нет, не обязательно вещей – это может быть всё что угодно. Что вы любите и что не любите».

– А можно больше десяти? – спросила Соня.

– Можно, – улыбнулась девушка.

Я сначала не знал, что писать, и стал сворачивать свой листочек с уголка. С правого верхнего; накручивал на ручку. Так я сидел довольно долго. А потом ручка упала, я полез под парту и увидел там свою заплатку, выпала откуда-то.

И я стал писать.

Цвет старого кирпича

Дорийский минор

Потом посмотрел на слово «минор» и понял, что дальше писать.

Слова из нечётного количества букв

Числа 23 и 79

Фракталы

Ролики

Числа Фибоначчи

Вторую низкую ступень в мажоре (неаполитанский аккорд)

Пельмени

Запах железной дороги

Кубик Рубика

Лежать на животе

Маятник Фуко (никогда не видел, но хотел бы)

Поднял голову – оказалось, все уже сдали свои листочки и ушли. А я так и не успел написать, чего я не люблю.

Девушка-психолог посмотрела на мой листочек и сказала:

– Подпиши.

Перейти на страницу:

Все книги серии Встречное движение

Солнце — крутой бог
Солнце — крутой бог

«Солнце — крутой бог» — роман известного норвежского писателя Юна Эво, который с иронией и уважением пишет о старых как мир и вечно новых проблемах взрослеющего человека. Перед нами дневник подростка, шестнадцатилетнего Адама, который каждое утро влезает на крышу элеватора, чтобы приветствовать Солнце, заключившее с ним договор. В обмен на ежедневное приветствие Солнце обещает помочь исполнить самую заветную мечту Адама — перестать быть ребенком.«Солнце — крутой бог» — роман, открывающий трилогию о шестнадцатилетнем Адаме Хальверсоне, который мечтает стать взрослым и всеми силами пытается разобраться в мире и самом себе. Вся серия романов, в том числе и «Солнце — крутой бог», была переведена на немецкий, датский, шведский и голландский языки и получила множество литературных премий.Книга издана при финансовой поддержке норвежского фонда NORLA (Норвежская литература за рубежом)

Юн Эво

Проза для детей / Детская проза / Книги Для Детей

Похожие книги

Все жанры