Демоны моего волка

— Николас тоже сдерживался несколько лет, — ответил за него отец. — До сегодняшней ночи.

Я вспомнила наши все встречи, о том, как его штормило, как он метался, сдерживал себя и не давал дьяволу разгуляться. Мне и в голову не приходило, что он не имеет права, грубо говоря, превращаться. Действительно, как наркоман в завязке, как я когда-то, но в более масштабных формах.

— Мне жаль, — произнесла я одними губами.

— Что с ней? — не отводя от меня взгляда обратился он к Теодору-старшему. Мне был не совсем понятно его выражение глаз: он словно что-то замышлял, ибо от дальнейших слов отца его передернуло, словно не доверяя им.

— Знать бы мне самому, сын. Но боюсь времени у нее мало, — сделал выводы лев.

И тут нашу беседу прервал еще один гость.

Он подкрался к нам тихо, со стороны леса. Было очевидно, что это был некий план, проработанный подетально, ибо вклинился он в наш диалог как скучающий зритель.

— Волчий аконит. Странно, старик, что ты этого сразу не понял… хотяяя, предположу, что ты просто решил скрыть это от сына.

МакУэлэн стоял неподалеку от нас, прислонившись к одинокому дереву и почесывая шею. На нем не было одежды, и лишь кусок ткани, повязанный на поясе, прикрывал его наготу.

— Кто Вы? И что вам надо? — вскочил Теодор-старший в то время, как Николас лишь зарычал мне в ухо, сильнее обнимая меня.

— Ну конечно вы и знать обо мне не знаете, — ухмыльнулся страж. — Меня зовут Руисерт МакУэлэн.

— И чем мы обязаны вашему визиту? — все словно забыли те первые слова, что произнес страж.

— Хотел посмотреть, как вы все умрете, — пожал он плечами.

Граф тяжело задышал. Это и очевидно: на небе полная луна, ему сложно сдерживать внутреннего зверя, которого провоцируют, смотря прямо в глаза, тем более тип, которого он впервые видит.

— Уверенности вам не занимать, — процедил он.

— Ну так, я мечтал об этом с самого детства, — улыбнулся МакУэлэн.

Обстановка накалялась, и я явно была самым слабым звеном в данной цепи. Но, с другой стороны, меня итак медленно покидала жизнь, я прям разваливалась изнутри. Что он там сказал? Волчий аконит? Не надо быть шибко умной, чтоб понять, что это скорее всего яд. Замечательно! Но когда он успел так близко ко мне подойти, что смог добраться до моей еды или как еще можно травануться этой травой (долбанная тавтология)?

— Боюсь, мы не совсем понимаем, о чем вы, сэр, — хоть голос графа все еще и был ровным, я заметила, как он еле сдерживается.

— Это долгая история…

— Это ты убил Кирка? — перебил его Николас, хотя с нашей позиции средь жухлой травы мы были малозаметны и неплохо было бы попридержать нас в команде запасных. Но говорю, что-то Николас будто бы мутит. Понять бы что еще.

— Эмм… вообще-то, я предпочел бы начать с другого, — состроил недовольную гримасу МакУэлэн.

— С убийства Мод? — прошептала я, догадываясь, что за всеми нашими горестями стоит именно эта личность, но мужчина не удосужил меня ответом. Предположим, что он просто его не услышал, ну или не захотел слышать. Оно и к лучшему сейчас. Не хочу становится эпицентром проблемы.

— Итак, с чего бы начать? — растягивал он эту минуту, словно радуясь тому, что наконец-то возглавил труппу музыкантов на мировой арене. — Пожалуй с детства, да? Что ж, я вырос в приютах, и сменял их так часто, что уже и не помню, сколько всего их было. Знаете ли, приходилось часто делать ноги. А то как же объяснить все эти убийства, — пожал он небрежно плечами.

— Убийства? — приподнял бровь граф.

— Волчья кровь рано взыграла во мне, знаете ли, — естественно, тот факт, что он был оборотнем говорил сейчас его внешний вид (это и был он — тот самый волк, кого я видела в дверях часовни! точно), но я даже предположить не могла, что я «связалась» с ним когда-то, думая, что он обычный мерзавец. А тут получается, без пяти минут мой соратник и чрезмерно опасный враг…

— Правда я тогда еще не понимал этого, — продолжал разглагольствовать МакУэлэн, — просто думал, что в меня вселился сам дьявол, но позже, когда я повзрослел, то осознал, что не все так и плохо. Можно с этим жить, а иногда даже находил в этом способность выживать. Как например на войне. Очень полезно быть волком, уверен вы даже не задумывались об этом, — его речь с монолога-описания переходила в монолог-рассуждение. Говорил на столько как преподаватель-задрот, что не видит, что творится вокруг него, а лишь пребывает в своем мире иллюзий. — Шансов на жизнь прибавляется. Как говорится: «Кто смелый, тот и победитель».

Мужчина охотно делился информацией, не жалел слов. Было видно, что он долго этого ждал, да и вообще возможно всю жизнь репетировал, никому, доселе, не говоря об этом.

— Так что тебе понадобилось здесь, если тебя устраивали войны? — пробубнил граф.

— Как что? Месть, конечно, я же говорил! — ответил он, как глупому ребенку. — Знаешь какого это расти без рода и племени, да к тому же имея за пазухой «странные таланты»? Откуда! Вы все здесь родились со знаниями, познали материнскую любовь в той или иной мере. Но не я! Я в глаза ее не видел! Все потому, что она умерла при родах.