Демоны моего волка

— Нет, — свалилась я на колени пред Николасом. — Нет, ты не можешь покинуть меня. Не сейчас! Не сегодня ночью! Николас, — слезы градом покатились по моим щекам, прям, как и дождь, что начал стучать по окнам часовни. Мистическое совпадение, я бы сказала.

Лицо моего жениха превратилось в бледное полотно, но глаза вспыхнули ярким пламенем. Моя мольба была последней каплей его терпения. А он всего лишь хотел жениться на мне и надеялся, что я останусь жива, пока он может мне в чем-то помочь. Но у судьбы и на этот раз были иные планы насчет нас.

Николас покачал головой, словно хотел сказать: «Да пошла ты к черту, долбанная судьба. Я сам решаю, что мне и как делать» и… выпустил своего демона из клетки.

Это произошло мгновенно. Я даже полностью не успела оценить обстановку. Вот предо мною стоял красавиц-мужчина в смокинге с бутоньеркой, и вот уже прыгнул на подходящего к нему капитана Мортгомери, превратившись в волка. И я наблюдала, как порванная местами красивая одежда медленно летит на пол, покинутая хозяином.

— Сын, нет, — лишь успел крикнуть ему Теодор-старший, но было уже поздно. Кровь во всю летела во все стороны: это Николас набрасывался на всех, кто стоял у него на пути, царапая, кусая, отрывая все, до чего доходили его лапы и челюсть.

— Убейте его! Убейте! — орала стража, пытаясь противиться молниеносному оборотню.

Это было ужасно, разумом я понимала это, но мой внутренний демон, не отрываясь смотрел и восхищался. До того он любил Николаса, что каждый его удар был встречен бурными овациями внутри, словно миллион бабочек порхали в безумном танце.

Число жертв росло, когда я увидела еще одного волка в проходе. Он так же, как и я следил за кровавой битвой и не спускал глаз с моего оборотня.

Я повернула голову в сторону Теодора-старшего, который скалился, но сдерживал зверя внутри. Он схватился на алтарь как за спасательный круг, но в грудь его ходила ходуном, он тяжело дышал. Я видела, как из его рта средь густой бороды то появлялись, то исчезали клыки. Он боролся, как мог.

Если у двери не граф Теодор-старший, то кто же тогда? Откуда взяться еще одному оборотню? Тем более здесь, вдалеке от их общины.

Колени начали ныть от неудобной позы, а от всего происходящего сжалось сердце. И тут я увидела, как облака рассеиваются (ну прям как в трэшевых, дешевых фильмах), и лунные лучи как ночное солнце влетели в окно, словно говоря: «Твой час пробил».

— Ален, — схватили меня из-за спины и поволокли в темный угол. — Это я, Уильям.

— Аааа! — я вопила и брыкалась, также уже билась в конвульсиях от трансформации одновременно.

— Да тихо ты, — шикнул он мне на ухо.

Если бы я только могла послушать его, но ведь против природы не попрешь. Демон во мне вопил и сопротивлялся как мог, словно его отдирали от родного человека, он кричал и выл со всей мочи! И будто хотел выбраться из моего человеческого тела.

И тут я и впрямь почувствовала то, о чем мне говорил Николас: адскую боль! У меня начали ломаться поочередно кости! Господи!

Теперь я понимала, почему почти все женщины умирали в общинах (по крайней мере, когда их обращали). От невыносимой боли, конечно же! Я думаю, роды с этим не сравнятся, ведь там тебя не выкручивают, словно так и наслаждаются твоей смертью.

— На, выпей! — подсунул мне в губы что-то отвратительное Уилл. — Пей же, глупая! Это поможет.

Отвар обжег мой рот и горло, но при этом и впрямь помог: он вырубил меня. Но как выяснилось лишь на несколько минут. Ведь когда я проснулась, я вновь из-за темного угла увидела кровавое месиво Николаса, но теперь над волком нависал Теодор- старший, который пытался видимо вразумить сына. Ну а смысл кричать после пожара?

Боль острыми клинками возвращалась ко мне. Тут я еще заметила, что кожа покрывалась постепенно шерстью, ноги немного укоротились, и самое страшное, колени изогнулись назад.

— Пей еще, — подсунул мне в рот Уильям сосуд, об горлышко которого я ударилась своими удлиненными зубами, прежде чем вновь вырубиться.

И опять я проснулась от действия зелья, когда события изменились: Николас, голый, стоял надо мной и тревожно смотрел.

— Ален, — произнесли его окровавленные губы.

— Николас, — улыбнулась я, скорее передавая все эмоции внутреннего зверя.

— Это настойка корня мандрагоры, — погладил он меня по голове, — должно помочь. А потом слегка улыбнулся, с нежностью и сказал: — я буду ждать тебя в лесу.

— Что? — не поняла я, когда в мою пасть влили пойло, и все поплыло.

Очнулась я резко и я с мыслью, что мне надо спасаться, бежать, что здесь не безопасно.

— Ален, — услышала я знакомый голос за спиной, и увидела Уилла, что тянул ко мне руки. У него тряслась челюсть, будто он страшился меня, но при этом глаза были решительны как никогда. — Не бойся меня. Это я — Уильям.