Иногда мы думаем, что мы творцы своей жизни и строим свою судьбу сами. А иногда череда случайностей или роковых совпадений заводит нас в тупик, чтобы проверить на прочность.
Испытывает нас.
Также и чувства проходят тысячи проверок на прочность, и, наверное, любовь отличается от влюбленности только тем, что это не просто эйфория и зависимость. Это не мимолетное чувство.
Она выдержала все испытания, все стадии от влюбленности до отторжения, пройдя через пуды боли, американские горки, отвращение и даже предательства.
Любовь приходит со временем. Влюбленность — лишь ее зерно. Любовь — награда за успешно и стойко выдержанные испытания.
Не знаю, какие такие роковые случайности произошли в жизни Кая Стоунэма, но я уверенна, что с ним что-то не так. Кай не был равнодушным, но и постоянно нуждающимся во мне — тоже. Он был не против меня трахнуть, поговорить или узнать меня, но куда важнее для него стало то, что происходило с ним за пределами меня. Кай не посвящал меня в свои дела, но из нескольких телефонных разговоров я поняла, что у него проблемы в компании. То ли кто-то из родни хочет его обокрасть и имеет полное на это право, то ли что-то другое… подробности меня мало интересовали. Я скучала по нему безумно, и знаете… скучать по нему мне тоже нравилось.
Когда он был отстранен и далек от меня, я смотрела на Кая и любовалась его выразительными чертами лица. Выжидала того момента, когда мой шторм вернется.
Но я не знала, вернется ли. У меня было такое чувство, что Кай… после того, как открыл мне душу, больше не хотел сближаться со мной.
Будто боялся, что я проникну еще глубже. Глупый. Куда уж глубже.
Он во мне. В каждом ударе сердца, в каждой мысли.
Даже когда я думаю о работе и о своем «романе», он всегда идет фоном. Я воспринимала данную стадию наших отношений как новое испытание, пугающее своей холодностью.
В нашей бесконечности наступила зима? Возможно. Я решила переждать ее, занимаясь собой. Кай, наконец, позволил мне это, потому что он полностью ушел в работу. Я вернулась в журнал, и мы возобновили прогулки с Валери. Походы на бизнес-ланчи в кафе «У Кенди» на пятой авеню. Где бы я ни была, охрана следовала по моим пятам, но я была рада и этому. Более того, я даже приняла участие в кастинге… в том самом, в котором предложил поучаствовать фотограф с вечеринки у Дэвидсонов.
Вэл уговорила, да и деньги были нужны. Она, наконец, ушла из официанток и завела себе состоятельного мужчину. Да только скрывала, кто он, и я начала всерьез за нее переживать. Нам с ней только второго Кая Стоунэма для полного счастья не хватало.
— Представляешь, Джессика в больнице, — сообщила Валери, когда мы обедали «у Кенди». Вэл выглядела счастливой: легкой, беззаботной, с озорным блеском в глазах. Но новость о Джэсс, нашей общей подруге из колледжа, явно подкосила ее.
— Почему?
— Домашнее насилие, — вздохнула Вэл. — Попалась, практически, как ты, Лиса. Да только все гораздо хуже. У них с мужем уже и сыночек появился…
— О нет, — в груди защемило при мысли о самом страшном.
— Не знаю, какие у них были отношения. Вроде хорошие. Иногда Джесс жаловалась на его вспыльчивость. Я говорила ей, что этот мужчина не для брака. Знаешь, как горилла, ей Богу. У таких гормоны всю жизнь играют. Она рассказала, что он бил ее пару раз. Я умоляла ее его бросить… но она забеременела. Ты же знаешь Джесс.
— «Куда я уйду с ребенком?» — процитировала я Джессику, отложив еду в сторону. Аппетит совершенно пропал.
— Ага, — покачала головой Вэл, уплетая пасту. — И вот спустя столько времени…
— Что с мальчиком?
— Этот ублюдок ударил его в солнечное сплетение, он отлетел в сторону, раскроил себе череп о зеркало… жив. В реанимации. Вроде, самое страшное уже позади. И он будет жить. И Джесс тоже. Самое ужасное, что он может и тюрьмы с его связями избежать. А ведь она могла просто от него уйти. Ответь мне, Лиса, почему женщины терпят такое?! Как можно любить таких чудовищ? Это же ребенок. Это святое. Ладно ты, ты еще не мать. Но почему не ушла Джессика?! Не понимаю… Как можно любить какого-то мужика сильнее, чем ребенка?!
Валери могла сколько угодно сокрушаться на эту тему. И раньше бы я с ней согласилась. А теперь… иногда мне кажется, что Кай — это наваждение. Одержимость. Потребность, как в воздухе. Просто, чтобы был рядом, просто чувствовать его. Ты можешь не любить воздух, но не можешь не нуждаться в нем. Вот и все.
— Почему ты не можешь просто расстаться с ним? Навсегда?! Попросить наложить судебный запрет. Да что угодно. Уехать с Акселем? Ты же сама себя гробишь, Лиса. Если тебе кажется, что сейчас он твоя жизнь, очнись! Иначе, когда ты увидишь свое побитое таким психом дитя… еле живое, а может быть и…
— Валери! — страшные картинки тут же пронеслись перед моими глазами. Нет. Кай бы не поднял руку на ребенка…
А потом я чувствую удары его ремня на своей спине, и меня бросает в дрожь. Или ударил бы.