Дело о призрачном воре

Люциус молча кивнул Себастиану. Как и сына знаменитого путешественника, его одолевали сомнения.

– Ты точно слышал шаги в коридоре? – обратился он к Харольду. – Точно-преточно? Не потому, что ты хотел их услышать?

Харольд уверенно кивнул – и вдруг растерялся.

– Я… кажется, да, – нерешительно сказал он. Его уверенность таяла с каждым словом. – Или нет?

– Ох, – вздохнул Себастиан. – Опять мы попали впросак.

Люциус был вынужден с ним согласиться. Без доказательств они этого призрака никогда не найдут. Это факт.

Через несколько минут четверо друзей снова сидели в кебе, который вёз их в «Вороново гнездо», где их, должно быть, уже искали взрослые, чтобы забрать домой. Подавленно и растерянно они простились с генералом Кэмероном Т. Кэмероном Третьим. Старик с пышными бакенбардами хотя и был разочарован, что, как он выразился, они не сумели ему помочь, но не слишком расстроился. Сказал, что теперь всё-таки обратится в полицию.

Люциус подозревал, что ему и там не помогут. Если, конечно, его история была правдой, а не крайне своеобразной выходкой отставного генерала.

– И что теперь? – спросила Тео, пока они ехали в кебе по тёмному Лондону. – Теперь у нас целых три встречи с призраками – и все недоказанные. И вся эта история от начала до конца не имеет смысла.

Себастиан со вздохом откинулся на спинку сиденья и провёл рукой по коротким волосам.

– Я тоже так считаю. Это дело совсем не простое, друзья. Едва мне начинает казаться, будто мы в нём разобрались…

– …как оно тут же принимает новый оборот, – продолжил Харольд, печально глядя на духоискатель, торчащий из рюкзака. – С этим и гению не сладить.

И вдруг Люциусу пришла идея.

Глава 8 Этюд в дружеских тонах

На Бейкер-стрит наступил вечер. На мокром от дождя тротуаре зажглись фонари, в окнах узких домов тоже горел тёплый, по-домашнему уютный свет. Из-за скверной погоды на улице почти никого не было, когда Люциус Адлер после бесконечно долгого дня добрался до дома № 221-б.

– Брр, – пробормотал мальчик, переступив порог и наконец-то оказавшись в тепле. С его ботинок на ковёр натекли круглые лужицы, он весь продрог, мокрая одежда липла к телу, а волосы – ко лбу.

– Это ты, Люциус? – донёсся с кухни голос доктора Ватсона. Дверь кухни была приоткрыта, узкий лучик света проникал в коридор.

– Да, доктор.

– Пойди сюда, мальчик, – позвал его врач. – Я хочу с тобой поговорить.

Надо же! Люциус удивлённо вскинул брови, но тут же исполнил просьбу Ватсона.

– Да, сэр? – спросил он, входя в кухню.

Доктор Ватсон сидел за столом, на котором стояли дымящаяся чашка чая и чернильница. Рядом лежала открытая записная книжка. Наверное, доктор опять работал над одной из своих историй. Он как раз заканчивал следующий абзац.

– Хорошо, что ты здесь, Люциус, – сказал он, не отрывая глаз от бумаги. – Я бы хотел… – Подняв голову, он на секунду утратил дар речи. – Боже мой, что с тобой?!

Люциус посмотрел на себя.

– Дождь идёт, доктор.

– Да, но… Мальчик, ты же заболеешь!

– Ничего страшного, – отмахнулся Люциус. Он собирался переодеться перед ужином, но сначала хотел узнать, что у доктора на сердце. – Вы хотели о чём-то поговорить?

Доктор Ватсон укоризненно посмотрел на него, но возражать не стал.

– Поговорить с тобой, – ответил он. – О нём. – Он посмотрел на потолок.

«Что я опять сделал не так? – вздохнул Люциус. – Я уже несколько часов даже близко не подходил к его комнате и химической лаборатории».

– Да, сэр?

Но Ватсон вовсе не собирался читать ему нотаций. Скорее наоборот.

– Я знаю, как много я от тебя требую, мой мальчик, – сказал врач. – И да, это несправедливо. Но ты уже немного узнал Холмса. Ты знаешь, какой он… И каким может быть. Сегодня утром он опять был, скажем так, другим.

Люциус с удивлением понял, что Ватсон перед ним извиняется.

– Другим, – тихо повторил он. От удивления ему ничего лучшего в голову не пришло.

Врач кивнул:

– Гадким. Можно сказать и так. Когда Холмсу скучно, он бывает довольно гадким. Увы, такая уж у него черта характера.

Этого хватило. Люциуса уже несколько недель мучил вопрос, на который пока что никто не мог дать ему удовлетворительного ответа, и теперь, ободрённый откровенностью доктора, он наконец решился его задать:

– А почему никто не даёт ему отпор? Почему вы с миссис Хадсон спускаете ему всё с рук, когда он так скверно с вами обходится? – «И со мной», – хотел добавить он, но промолчал.

Ватсон слегка улыбнулся и снова кивнул. Потом со вздохом прикрыл глаза.

– Потому что он наш друг – несмотря ни на что. И, поверь мне, он хороший друг. Лучший из всех, что у меня были.

– Хорош друг! – Люциус и сам не знал, откуда у него взялась смелость говорить так открыто. Просто терпеть больше не было сил – его буквально разрывало. – Если бы Харольд или Себастиан назвали меня жирным, я бы не смолчал! А если бы я обращался с Тео, как мистер Холмс иногда с миссис Хадсон, нашей дружбе быстро настал бы конец.