Дело беглеца

«Глок» Михаил выбросил в Шпрее, когда спустился к реке в уединенном месте. На берегу громоздились бетонные плиты, в стороне кричали дети, гуляющие по берегу под охраной нянь и родственников. Сверток, перетянутый резинкой, плюхнулся в воду, ушел на глубину. Несколько минут он посидел на пронизывающем ветру, выкурил половину сигареты – больше не смог, окоченели пальцы. Вторая половина ноября даже в Европе, овеянной Гольфстримом, была не сахар. Спустя недолгое время он вышел на улочку, застроенную автомастерскими, поймал таксомотор. Еще четверть часа – и незнакомый малоэтажный район, бесконечная улица, приземистые жилые строения, вытянутые вдоль дороги. Выше двух этажей здесь не строили. Крыши имели переменную конфигурацию, каждое жилье находилось в своем отсеке и имело отдельный выход на улицу. Кирпичные столбики, резные оградки, на крошечных участках перед домами – кусты, миниатюрные голубые ели. В летний период здесь было неплохо, обстановка почти загородная. Сейчас царило уныние. Но дворники работали, наводили чистоту. С понятием «таунхаус» майора не знакомили, советскому человеку милее понятие «дача». Дома на первой линии имели совершенно другую нумерацию. Таксист предложил доставить по адресу, но майор отказался, оплатил поездку, добавив солидные чаевые. Дальше отправился пешком.

Пешеходная дорожка петляла между домами, за пустырем находилась вторая линия комплекса. Здесь было неплохо, дорожки из тротуарных плиток, стриженые кустарники, горбатый мостик через ручей. Слева – пруд с догнивающими камышами, справа – продуктовый магазин с небольшой автомобильной стоянкой. К нужному дому он вышел минуты через четыре. Двухэтажное строение вытянулось на пятьдесят метров, имело четыре крыльца, символические крашеные оградки. Над первым этажом висели, как скворечники, застекленные балконы. У секции, находившейся справа, ковырялась с лопатой немолодая женщина. «Нашла время», – подумал Михаил.

Особа оторвалась от работы, уставилась на незнакомца строгим взглядом. У нее было неприятное лицо и нос с горбинкой.

– Здравствуйте, – учтиво поздоровался Кольцов. – Я новый жилец, снимаю квартиру у герра Вайзингера. Вот документ, подписанный им лично, – он вынул из сумки папку с листами.

Женщина отставила лопату, подошла. Бдительность здесь была на высоте – как у советских ракетчиков, стерегущих мирное небо. Дама заглянула в документ, хмыкнула, вопросительно уставилась на предъявителя. Михаил с готовностью извлек фальшивый паспорт гражданина Германии, показал фотографию. Дама сверила лица, с достоинством кивнула.

– Хорошо, герр Козински, я поняла. Меня зовут фрау Штайгер. Надеюсь, вы не шумный?

– Что вы, фрау Штайгер, конечно, нет. Большое вам спасибо.

Он прошел по дорожке, поднялся на крыльцо. Из-за ограды слева выглянула еще одна особа – моложе первой, но незначительно. Район был явно не молодежный.

– Ой, здравствуйте, – сказала она. – Я фрау Шлезингер, будем хорошими соседями. На фрау Штайгер не обращайте внимания, она всегда всем недовольна. Вы выстрелы слышали?

– Да что вы такое говорите? – удивился Кольцов. – Какие выстрелы, фрау Шлезингер?

– Вы же оттуда приехали? – соседка кивнула в сторону улицы. – Должны были слышать. Мне приятельница позвонила, а у нее окна на стену выходят. Здесь не город, охрана не такая серьезная, но все же… Молодой мужчина бежал через стену в наш сектор. Прокрался между вышками, перелез через вал, через колючую проволоку, через стену… Эти звери как давай по нему стрелять… Моя приятельница его своими глазами видела – бежит, весь окровавленный, хромает, за бок держится, но смеется от счастья – сбежал-таки… Наши полицейские подъехали, так он к ним, как к родным, бросился, давай обнимать, целовать… Что за нелюди там живут? Что они с людьми делают? Разве можно так?

– Какой кошмар, – покачал головой Кольцов. – Полностью с вами согласен, фрау Шлезингер, это бесчеловечно. – Он любезно улыбнулся и достал ключи.

Соседка ахала на заднем плане, сокрушалась.

Квартирка действительно оказалась небольшой: кухня, две смежные комнаты. Полумрак – на окнах жалюзи. Кровать, какие-то шкафы, напротив кровати – телевизор, обернутый целлофаном. Электричество и вода были – коммунальные услуги Рихард прилежно оплачивал. Первым делом Михаил поднял жалюзи, открыл форточки. Жилище наполнилось светом, свежим воздухом. Горячая вода отсутствовала в принципе – не Советский Союз, где граждан балуют круглогодичным горячим водоснабжением, а зимой – паровым отоплением. Заработал бойлер – загудел, заурчал. Пока нагревалась вода, он исследовал кухню. Ничего лишнего – электроплита, холодильник, зачем-то – тостер. В холодильнике, как и предполагалось, без приятных открытий, голые полки. В шкафах за кроватью – постельное белье, полотенца.