Delicate (ЛП)

Я ударяю его в плечо. Ведь так, причиняя боль, я пытаюсь выразить свою любовь к кому-то. Я не шутила, когда говорила, что мне нужна терапия.

— И что за информация? — хмурится он.

— Информация такова… — запинаюсь я. — Т-такова… л-ладно, я, правда, не знаю, что там за информация!

Да, я все испортила. Может быть, я уже проснусь посреди этого кошмара.

— Ну, тогда какого ты орешь на меня в туалете?! — кричит он.

— Я люблю тебя, идиот!

Он выглядит совершенно потрясенным. Хорошо. Он выглядит крайне шокированным. И я делаю то, что сделала бы любая безумная девушка, ворвавшаяся в ванную к парню, чтобы сказать ему, что же она чувствует.

Я целую его. Наконец-то.

========== Глава 24. Клинический идиот ==========

Время, кажется, остановилось, пока я ждала, когда же он ответит на мой поцелуй. Мое сердце бешено колотилось, и я понимала, что если он не ответит мне в течение ближайших нескольких секунд, то я просто умру на месте от смущения. Пять очень долгих секунд прошли, но ничего так и не изменилось. Это все равно, что целовать труп. О, Мерлин, неужели я сделала все только хуже? Но как, черт возьми, у меня это получилось? Парень стучит тебе, говорит, что любит тебя и готов помочь вырастить вашего общего ребенка… и ты думаешь, что он будет счастлив узнать, что чувства взаимны, но нет. Очевидно, нет.

Я отстраняюсь от него. Наверное, он не закрывал глаза во время нашего пятисекундного поцелуя, потому что они готовы выскочить у него из орбит от шока. Его руки безвольно висят вдоль туловища, и он даже не попытался меня страстно обнять, как я ожидала. Это только лишний раз показывает, что он и правда все равно, что труп. Интересно, он умер? Могу я вычеркнуть «некрофилию» из моего списка вещей, которые обязательно надо сделать перед смертью? Потому что, по правде говоря, никто не захочет целовать мертвое тело. Это просто одна из тех вещей, которые…

Прекрати, Роза. Подумай о нормальных вещах хоть раз в жизни. И посмотри: Скорпиус неловко чешет голову, а это означает, что он совсем не труп, а все еще очень даже жив. Он прочищает горло, а затем переводит взгляд на пол.

— Ты бы мог что-нибудь сказать, — нарушаю я молчание. Нормальный человек от стыда уже бы вылетел из комнаты сломя голову, вырыл бы в саду яму и провел в ней остаток жизни. И не поймите меня неправильно: я собираюсь все это сделать, но не раньше, чем успею опозориться по самое не хочу.

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но затем вновь его закрывает. Затем хмурится и начинает кусать нижнюю губу, как и всегда, когда чем-то расстроен.

— Ну, знаешь, хоть что-нибудь, и это уже было бы неплохо, — нажимаю я. — И я прекрасно знаю, что ты не потерял способность говорить.

Я должна развернуться и бежать, знаю, что должна. И очень этого хочу, поверьте. Но так же я хочу знать, почему, черт возьми, он не целует меня больше.

Проходит минута. За этот период он успевает девять раз откашляться, провести рукой по волосам, почти полностью сжевать свою нижнюю губу и прикусить щеку. А потом:

— Ты должно быть шутишь.

Ничего себе, для парня, получившего, в основном, «Выше ожидаемого» по СОВ, он довольно глуп.

— О да, ты абсолютно прав! Я просто поднялась на три лестничных пролета в самом неудобном в мире платье и ворвалась в ванную, чтобы пошутить, — шиплю я. Проклятие. Если бы я не была в него влюблена, то наверняка собственноручно его бы убила. Хотя, я вовсе не исключаю эту возможность.

— Я тебе не верю, — тихо говорит он, и выглядит несколько разозленным.

— Почему? — спрашиваю я, совершенно запутавшись. Он что, назвал меня лгуньей? Как черт возьми, подобное могло произойти?

— Потому что ты всегда так поступаешь! — горько рычит он, отворачиваясь от меня. — В этом вся ты…

— Я люблю тебя! — сердито произношу я. — Думаешь, я бы стала спать с кем-то, если бы он мне не нравился?

— Я больше не знаю! — выплевывает он в ответ.

Ой.

Я достаю из ужасно маленькой сумочки свою палочку и направляю ему в лоб. Мне и правда не везет в любви, верно?

— Я не имел в виду, что… — нервно говорит он, с опаской смотря на мою палочку.

— Что ты не имел в виду? — шиплю я.

Он стоит у самой стены, и нет ни единого шанса куда-либо сбежать.

— Я имел в виду, что ты думала о Теде, когда спала со мной! Ты бы предпочла, чтобы этот ребенок был его! — я определенно слышу дрожь в его голосе.

— Я была влюблена — великое дело! А ты встречался с Дом, решив так обратить мое внимание на себя! А на самом деле, я бы предпочла, чтобы никакого ребенка не было, но мы никогда не получаем то, что хотим!

И я опускаю палочку, решив, что он того не стоит.

Как я могла быть настолько глупой? Конечно, он все еще злится. Почему же я думала, что один несчастный поцелуй сможет заставить его забыть о том, что я питала нежные чувства к Тедди Люпину на протяжении стольких лет?

— Конечно, у тебя была одна большая трагедия, — пытаюсь я рассуждать здраво. — У каждого человека такое случается, но ведь это ничего не значит!

— Да, была одна, — хмурится он. — С тобой.